41 
Роберт чувствовал, что, если проявит больше настойчивости, то сломит стойкость своей пациентки. Поэтому даже не думал сдаваться.
Разговаривать с Александрой по телефону бессмысленно, я непременно должен с ней увидеться, размышлял он, просчитывая следующий ход. Непременно! Теперь я все о ней знаю и обязан хотя бы облегчить груз, который она носит в сердце, найти для этого правильные слова, привести весомые доводы. Что же касается чувств… Я выясню, как она ко мне относится, но навязываться ей не стану…
В его голове прозвучал голос Вилмы: «…вы ей очень понравились, я сразу это заметила», потом прощальная фраза Алекс: «Помни одно: я очень счастлива, что ты у меня был» — и, обнадеженный, он с новыми силами продолжил уговоры.
— Посудите сами, если я приеду и побеседую с вашей племянницей, не произойдет ничего страшного. Я же не похищать ее собрался! — Он усмехнулся.
Но Вилма неожиданно проявила упорство.
— Своим неожиданным появлением вы можете нанести девочке очередную душевную травму, разве не так? — Она метнула на него испытующий взгляд, но тут же смягчилась, добавив: — Знаете, что мне кажется? Александра скоро сама поймет, что, уехав, допустила серьезную ошибку, и вернется. Тогда-то вы с ней и встретитесь.
— А вдруг она не осознает, что ошибается? — воскликнул Роберт. — Или осознает, но решит смириться с судьбой и будет продолжать страдать?
— Какой же вы настойчивый! Совсем меня запутали! — Резким движением Вилма вернула конфету в вазочку, так и не развернув ее.
— Доверьтесь мне, Вилма, очень вас прошу! — взмолился Роберт. — Вот увидите, вам никогда не придется пожалеть об этом!
Пожилая женщина заколебалась, приоткрыла рот, готовая пойти на уступку, но тут же закрыла его, плотно сжала губы и уставилась на чайную чашку.
Роберт решил прибегнуть к небольшой хитрости. Прижал ладони к лицу, посидел так некоторое время. Затем медленно убрал их, тяжело вздохнул и изменившимся, полным отчаяния голосом произнес:
— Что ж, раз вы так непреклонны, я, пожалуй, пойду. — Он сделал вид, что собирается подняться с дивана. — Только ответьте мне, пожалуйста, на последний вопрос: неужели сердце не подсказывает вам, как поступить правильнее?
Он прищурился и посмотрел на Вилму так, будто в данную минуту видел ее насквозь.
Она съежилась, словно от холода, и произнесла глухо и с тоской:
— Подсказывает, Роберт. Но мне очень страшно…
Роберт ждал, не двигаясь с места, молясь про себя, чтобы у него все получилось.
— Ну хорошо, — пробормотала наконец Вилма. — Так и быть, записывайте. О Господи! — Она подняла голову и посмотрела куда-то вверх. — Я чувствую себя предательницей. Алекс так просила ничего вам не рассказывать, не давать ее адреса!
Роберт торопливо достал из заднего кармана джинсов небольшую записную книжку в кожаном переплете, а из нагрудного кармана рубашки ручку.
— Вейн Александра, — произнес он вслух, выводя своим четким почерком любимое имя.
Вилма тяжко вздохнула и продиктовала нужные сведения.
— Если бы вы только знали, как я благодарен вам, дорогая моя! — воскликнул Роберт, вскакивая с дивана. — Обещаю: я приложу все усилия, чтобы сделать жизнь Александры радостнее и беззаботнее. Я поеду к ней прямо сейчас, на ближайшем поезде!
Вилма тоже встала. Как ни странно, в ее глазах появился блеск, лицо просветлело.
— Ох, Роберт, Роберт! Что я наделала! — произнесла она, качая головой.
Он шагнул к двери, но приостановился, обеспокоенно взглянул на нее и с серьезным видом произнес:
— Кстати, вам следует позаботиться о себе, вы сильно понервничали. Прошу вас, постарайтесь подумать о чем-нибудь хорошем. — Он помолчал с несколько секунд. — Например, о том, что в жизни вашей племянницы скоро появится новая любовь. — Его губы чуть тронула улыбка. — Будем надеяться, что я не ошибаюсь.
На глаза Вилмы навернулись слезы.
— Я буду за вас молиться, мой дорогой.
8
Чем ближе Александра подъезжала к дому, тем тревожнее становилось у нее на душе.
Как я объясню свое возвращение родителям? Что напишу Фостеру? Не рано ли бросила тетю? — размышляла она, безучастно глядя в окно на проплывающие мимо пейзажи.
О Роберте, чудесном вчерашнем вечере с ним и его пылких признаниях она старалась не вспоминать. Тем не менее мысли о нем постоянно присутствовали в ее голове, заглушая остальные думы, терзая израненное сердце.
41 
