40 
Я пыталась заставить тебя понять, что я полностью тебе доверяю, но ты никогда в это не поверишь, и твое недоверие отнимает у нас последнюю надежду.
Прошедшие несколько лет я не знала, кем являюсь на самом деле, и теперь хочу начать все сначала и найти себя.
Я оставила Тони у тебя. Я не могу забрать его с собой, но знаю, ты о нем позаботишься».
Скомкав письмо, Витторио со злостью швырнул его на пол. Эйнджел ошибается, сердито подумал он. Теперь Витторио знал, что она собой представляет на самом деле — это была любящая, великодушная женщина, которую он по глупости своей упустил.
Но еще не все потеряно. Я разыщу ее и попытаюсь убедить в том, что мы созданы друг для друга.
Подняв письмо с пола и разгладив его, Витторио обнаружил постскриптум:
«Мой дорогой, не пытайся меня искать. Я всегда буду любить тебя. Спасибо тебе за все. Анджела».
Перечитывая раз за разом последние строки, Витторио понял, что у него нет выбора. Он должен оставить ее в покое. Это последнее, что он может для нее сделать.
Витторио машинально вышел в коридор и побродил по дому, который внезапно показался ему пустым и унылым. Прежде он тысячу раз на дню твердил себе, что ему не будет покоя, пока в его доме находится узурпаторша. И вот она уехала, и вилла Таццини вновь целиком и полностью принадлежит ему.
Витторио содрогнулся.
«Ристоранте Микеланджело» находился в маленьком переулке в северной части Рима. Здесь подавали дешевую еду и хорошее вино, и от посетителей не было отбоя. Сюда приходили обедать студенты из близлежащего университета, но только самые бедные соглашались здесь работать.
Появление новой официантки вызвало массу сплетен и толков, но, когда какой-то нахальный парень спросил, не является ли она «той самой Эйнджел», молодая женщина просто ответила:
— Да, я была ею когда-то.
Но теперь, спустя восемь месяцев, ее уже никто ни о чем не спрашивал.
Было уже поздно, у молодой женщины устали ноги, и она радовалась, что заведение скоро закроется.
Вот только обслужу еще одного посетителя.
— Что вам принести, signore? — спросила она, подавляя зевок.
— Я уже нашел то, что искал, — ответил мужчина.
Подняв глаза от блокнота, она побледнела.
— Как ты меня нашел?
— Для этого мне понадобилось время, — сказал Витторио. — Сначала я наводил о тебе справки во всех английских университетах. Не найдя тебя в Англии, я понял, что ты осталась в Италии, и в конце концов нашел тебя здесь.
Кто-то позвал официантку.
— Мне нужно обслужить клиентов, — сказала Эйнджел.
— Я подожду тебя снаружи.
Это даст мне немного времени, чтобы взять себя в руки.
Эйнджел злилась на Витторио за то, что он нарушил покой, который она обрела с таким трудом. Она сама выбрала эту жизнь и даже была счастлива.
Дождавшись, когда рабочий день подойдет к концу, Эйнджел тихонько выскользнула через черный ход, но Витторио был тут как тут. Он стоял прислонившись к стене. Свет от фонаря освещал его лицо, придавая ему зловещий вид.
— Я об этом подумал, — сказал Витторио, довольный собой. — Я бы сделал то же самое. Но ты от меня не убежишь. Ты уже поступила так один раз, но больше я тебя не отпущу.
Эйнджел решительно пошла прочь.
— Куда ты так понеслась? Нам нужно поговорить.
— Может, нам лучше этого не делать?
— Эйнджел, подожди…
Но она ускорила шаг, и тогда Витторио крикнул ей вслед:
— Анджела!
Молодая женщина остановилась и обернулась.
— О чем нам разговаривать?
— Ты не хочешь знать, для чего я тебя разыскал? Сначала я не собирался этого делать, но потом кое-что произошло. Мне понадобится немного времени, чтобы все тебе рассказать.
— Хорошо, мы можем пойти ко мне домой.
Ее «дом» оказался крошечной квартиркой на последнем этаже трехэтажного здания.
— Здесь беспорядок, — сказала молодая женщина. — Это всё мои соседи.
— Ты живешь здесь не одна?
Витторио понял: это было лучшее из того, что Эйнджел могла себе позволить. Оглядевшись вокруг, он подумал о вилле, которую она оставила и о ее жизни с Джо Клэнненом.
В течение нескольких минут Эйнджел молча смотрела Витторио прямо в лицо.
Поступив в университет, она внесла плату за первый год обучения и была вынуждена поселиться в этом убогом месте. Здесь она в одиночку вела борьбу с воспоминаниями, вздрагивая всякий раз, когда кто-то стучался в дверь, — не то в испуге, не то в надежде.
40 
