24 
– Обожаю острова! – мечтательно продолжала между тем Лия. – А Мадейра – такой чудесный остров! Вы бы видели, какие там цветы! И повсюду – оросительные каналы, левады, как называют их местные жители…
– А в воздухе витает аромат эвкалиптовых листьев, – добавил Шон.
– Вы там были? – удивилась Лия.
Он задумчиво кивнул.
– Пару лет назад, вместе с Питом. И, разумеется, как все туристы, мы гуляли вдоль левад.
– А чай на террасе «Рейдс-отеля» пили?
– А как же!
Улыбка Лии вдруг погасла; поморщившись, она потерла ладонью лоб. Шон внимательно всмотрелся в ее лицо. Щеки у нее что-то чересчур разрумянились – должно быть, от кофе. Или, быть может, отблески огня усиливают этот лихорадочный румянец?
– Как вы себя чувствуете?
– Что-то никак не согреюсь, – рассеянно пробормотала она.
– Но здесь уже стало жарко!
– Правда? – удивилась она. – А мне по-прежнему холодно. Наверно, надо было надеть другой свитер, потеплее.
Она с усилием подняла глаза.
– А еще у вас есть братья или сестры?
– Нет, только Пит. Со школьных лет я защищал его и заботился о нем.
– И заботитесь до сих пор? Не пора ли ему научиться самому решать свои проблемы?
– Ну…
Не желая отвечать на неприятный вопрос, Шон встал и налил себе еще кофе. Жестом он предложил и Лии, но та помотала головой. Шон успел заметить, что чашка ее почти полна.
– Он заботился обо мне, когда я в этом нуждался. Мой долг – отплатить тем же. Вам не нравится кофе?
– Н-нет… – Она потупилась. – Просто не хочется пить.
– И есть вам не хотелось.
– Да… Вы имеете в виду аварию? После нее ваш брат заботился о вас?
Шон вгляделся в ее лицо и заметил, что глаза ее лихорадочно блестят, а руки, лежащие на коленях, судорожно сжаты.
– Да, Пит мне очень помог. Он бросил работу, приехал ко мне и оставался здесь, пока был нужен. Он сидел бы здесь и до сих пор, но я его выгнал, решив, что любящей невесте он нужнее, чем мне. – Губы Шона искривились в усмешке. – Может быть, и не стоило этого делать. Если бы Пит не вернулся к ней, она бы не плюнула ему в душу.
– Думаю, Пит не согласился бы с вами, – тихо возразила Лия. – Судя по вашим словам, он по-прежнему любит Энни и надеется на ее возвращение.
– Ну и дурень, – мрачно ответил Шон. – Так трепать нервы себе и мне – и из-за чего? Из-за так называемой любви? Право, это чувство не стоит таких треволнений.
– Вы сами не верите в то, что говорите!
– Вы так думаете?
В мозгу его эхом откликнулся возглас Марни:
«Но, Шон, я же люблю тебя!»
– А ваши родители…
– Отец бросил мать, когда она была беременна Питом. Я заменил ему отца. Вот почему мы с братом так дружны.
– Боже мой, но ведь вы сами были совсем ребенком!
От ее сочувствия он вдруг ощутил неловкость. Захотелось как-то прервать возникшую между ними близость. Поднявшись с места, Шон подошел к выключателю и зажег верхний свет.
Лия заморгала и прикрыла глаза рукой. При ярком свете Шон вновь заметил, как она бледна, как осунулось ее лицо.
Она нездорова, это ясно. Но что с ней? Последствия шока или что-то более серьезное?
В этот момент по дому разнесся пронзительный телефонный звонок, лишь слегка приглушенный закрытыми дверями. Лия застыла, словно громом пораженная; Шону же оставалось только тихо и яростно выругаться.
– Телефон! – почти с ужасом воскликнула она. – Так у вас есть телефон! Но вы говорили…
Душераздирающий перезвон сменился тишиной – заработал автоответчик.
– Верно, – начал Шон. – Я…
Но Лия не собиралась слушать его объяснения.
– Вы меня обманули! – Аметистовые глаза ее вспыхнули лихорадочным гневом. – Солгали, чтобы не дать мне связаться с родными!
– Я думал, что вы невеста Пита. И не хотел, чтобы вы звали на помощь своего нового любовника.
– Вы уже больше часа знаете, что я не Энни! И все же…
Она гневно тряхнула головой – и вдруг, потеряв равновесие, пошатнулась, схватилась за спинку кресла.
– Шон!
Не раздумывая, словно повинуясь безошибочному инстинкту, она призвала его на помощь. От этого зова в душе у него все перевернулось.
– Что с вами?
Не успев понять, что делает, он бросился вперед и обхватил девушку за плечи.
Боже, он не хотел этого! Да нет, что толку обманывать себя? Именно этого он и хотел! Тепло ее тела, шелковая нежность кожи, тяжелое дыхание, шумно вырывающееся из приоткрытых губ, поразили его, словно удар под дых, и голова у него пошла кругом.
24 
