Последние отзывы

  132  

Всегда была возможна нежелательная встреча, даже в этом районе, довольно спокойном после того, как Арманьяки усилили гарнизоны в Карлате и энергичный аббат Бернар де Кальмон возглавил аббатство. Англичане одну за другой сдавали захваченные ранее крепости в Оверни.

– Подождем, – предложила Катрин.

– Завтра на заре я пойду ему навстречу.

Катрин очень хотела сказать ему: «Я пойду с тобой!», но передумала. Она не могла в такое время оставить Изабеллу. В редкие моменты просветления старая дама немедленно требовала ее к себе и так радовалась ее присутствию, что было бы совестно лишать ее этого. Она вздохнула:

– Хорошо, поступай как считаешь нужным.

Прежде чем лечь спать, она обошла дом, как заботливая хозяйка. Ведь аббат оставил дом в ее полное распоряжение, и она должна была убедиться, что все в доме в порядке. Она зашла даже в конюшню, где были устроены лошади эскорта. Там ее ожидал сюрприз – белая кобыла Моргана, которую шотландец Хью Кеннеди, верный своему обещанию, велел привести в Монсальви. Моргана была для нее почти как подруга. Они прекрасно понимали друг друга, и встреча была радостной.

– Ну вот, мы снова вместе и вместе будем стареть, – сказала задумчиво Катрин, гладя гриву лошади. – Ты будешь умной лошадью, да и твоей хозяйке пора поумнеть.

Большие глаза лошади смотрели на нее с такой выразительностью, что Катрин сочла ее просто дьявольской, а задорное ржание маленькой кобылки ясно говорило о том, что она не верит ее словам. Это было поразительно, и Катрин засмеялась. Она протянула Моргане принесенный кусочек сахара и по-дружески хлопнула ее по крупу.

– Мы желаем приключений, не так ли?

Возвращаясь из конюшни, Катрин хотела побыть во дворе – ночь была прекрасна, но Донасьена пришла сказать ей, что приготовила постель в комнате по соседству с Изабеллой.

– Я хотела бы быть вместе с ней, – возразила Катрин. – Вы и так долго ухаживали за ней, Донасьена, и вам надо спать.

– Ба! Я прекрасно сплю на лавке, – ответила старая крестьянка, улыбаясь. – И потом, я надеюсь, что сегодня она будет спать спокойно. Аптекарь дал для нее отвар из мака… Вам бы тоже надо выпить этого отвара. Вы кажетесь возбужденной.

– Я думаю, что и так буду хорошо спать.

Она пошла поцеловать Мишеля, который щебетал молитву под присмотром Готье. Дружба, которая объединяла мальчика с огромным нормандцем, развлекала и удивляла ее. Они прекрасно понимали друг друга, и если Готье проявлял к маленькому сеньору определенное почтение, то капризов он не допускал. Мишель же обожал Готье, и особенно его силу. Он встретил свою мать, словно она покинула его только вчера. На своих маленьких, еще не очень уверенных ножках он бежал, едва завидев ее, прямо в объятия и, обвив ручонками шею, укладывал свою белокурую головку ей на плечо со вздохом облегчения.

– Мама, – только и сказал он.

У Катрин это вызвало слезы.

В этот вечер она сама уложила его в кроватку, поцеловала и оставила слушать сказку, приготовленную Готье. По вечерам нормандец рассказывал своему маленькому другу сказку полностью или отрывок, если сказка была длинной. Это были северные саги, наполненные духами, фантастическими богами и мужественными воинами. Малыш слушал с открытым ртом и понемногу засыпал. Катрин уже уходила на цыпочках из комнаты, когда Готье начал:

– Тогда сын Эрика Рыжего погрузился на корабль вместе со своими товарищами, и они вышли в открытое море…

В голосе Готье было что-то убаюкивающее. Ребенок был еще мал, чтобы понимать его рассказы, предназначенные для детей постарше, но все же слушал зачарованно, привлеченный звучанием незнакомых слов и серьезным тембром голоса.

Лежа в своей узкой кровати, Катрин засыпала, убаюкиваемая долетающим голосом. Последняя ее мысль была обращена к Саре. Они так быстро ехали, что могли обогнать Сару, не зная даже об этом. Но она, конечно, теперь не задержится. Катрин даже не могла представить, что с ней что-то случилось. Сара была неуязвима, она знала природу, и она была ей другом. Скоро Сара будет здесь… да, скоро…

Сын Эрика Рыжего плыл по зеленым волнам бескрайнего моря, а Катрин крепко спала…

К полуночи ей было странное видение. Спала ли она или пребывала в дремоте? Был ли это сон? Так бывало всегда, когда она просыпалась в незнакомом помещении и незнакомой обстановке. Стояла полная тишина, но ночник в комнате Изабеллы отбрасывал свет. Из своей кровати Катрин могла видеть Донасьену, спавшую на лавке, свернувшись калачиком, с растрепанной головой… Неожиданно темная фигура проскользнула к кровати больной… фигура мужчины в черном, с маской на лице. Страх сжал горло Катрин. Она хотела кричать, но звука не было. Она хотела двинуться, но тело стало тяжелым и как будто было привязано к кровати. В этом кошмаре она видела человека, склонившегося над кроватью Изабеллы. Он сделал жест рукой и поднялся. Уверенная, что незнакомец умерщвляет больную, она открыла рот, но голос пропал… Человек уходил, повернувшись, снял маску, и… страх Катрин перешел в радость: она узнала гордое лицо, темные глаза и плотно сжатый рот своего супруга. Арно! Это был Арно! Радостная волна счастья, возможного лишь во сне, захлестнула Катрин. Он был здесь, он вернулся! Бог, вероятно, совершил чудо, потому что на его красивом лице, оставшемся у нее в памяти, не было никакого следа ужасной болезни. Но почему же он был смертельно бледен и так грустен?

  132