17 
Но хозяин казино вежливо отказал ему:
– Мсье, конечно, знает, что казино предоставляет ограниченный кредит?
Чарлз с побледневшим лицом вернулся за стол, и Франческа вдруг подумала, что под элегантным плащом его противника-матадора ловко спрятана шпага.
Не она ли блеснула сейчас? Да, вне всякого сомнения: Чарлз будет вынужден отказаться от игры из-за отсутствия денег. Сегодняшняя бессмысленная игра отняла у него огромное их количество, но такому честолюбивому человеку, как Чарлз, больше всего и дольше всего запомнится пережитое унижение.
Она с ненавистью посмотрела на соперника брата. Взгляни на меня, подумала она, взгляни на меня, и ты увидишь, что я разгадала твой замысел и ненавижу тебя.
Донелли медленно поднял темную голову и встретился с ней взглядом. Сердце Франчески упало. Нет. Она не до конца раскусила его. Донелли хотел не только унизить брата, он хотел полного его порабощения.
Матадор лениво пошевелился, подался вперед и улыбнулся с противоположной стороны стола.
– Могу дать тебе в долг, Спенсер, – вкрадчиво прошептал он.
Брат, не колеблясь, ответил:
– Хорошо, я напишу тебе долговую расписку.
– Никаких расписок.
– Очень хорошо. Тогда мой личный чек.
– Прошу прощения, – Донелли, слегка улыбнувшись, блеснул зубами. – Но чек мне тоже не нужен.
Брат вспыхнул:
– Какого черта, Донелли? Ты же сказал, что даешь мне в долг.
Донелли выпрямился и скрестил руки на груди. Лукавая улыбка сошла с его лица, и оно теперь стало холодным и бесстрастным.
– Я имел в виду, что ты должен дать мне под залог не деньги, а кое-что другое.
– Другое… – Чарлз вспыхнул. – Я должен был ожидать чего-то в этом роде от человека твоего уровня. – О кей, что ты хочешь? – Поджав губы, он отвернул рукав своего смокинга. – Мои часы фирмы “Картье”?
Донелли холодно ухмыльнулся:
– Зачем мне твои часы, когда у меня свои есть?
– Тогда что? – Чарлз нетерпеливо нахмурился – Запонки? В них восемнадцать карат.
Донелли вздохнул и качнулся на стуле.
– Запонки. Боже правый, парень, ты что, на блошином рынке?
Чарлз покраснел.
– Послушай, – сказал он, – если ты думаешь, что я заложу “Спенсер Инвестмент”. – Донелли засмеялся, а лицо Чарлза еще больше потемнело. – Что же ты хочешь?
Над столом повисла тишина. А за минуту до того, как Донелли отодвинул свой стул и встал, Франческу охватило внезапное предчувствие беды. Она непроизвольно шагнула назад, как раз в тот момент, когда темные пристальные глаза остановились на ней, дерзко и непринужденно оглядели ее, а потом сосредоточились на ее лице.
– Что я хочу? – почти ласково произнес он. – Я хочу твою сестру.
Секунду или две стояла ошеломляющая тишина, которая взорвалась восторженным смехом. Публика взволнованно загудела. Франческа все это слышала, но ничто не могло заглушить громкого, как барабанная дробь, биения ее собственного сердца.
Она посмотрела на другой конец стола, убеждая себя, что чего-то недопоняла, но эта надежда растаяла, как только она увидела лицо Донелли. Надменная улыбка исчезла с его губ; плотно сжатый рот и выдающийся вперед подбородок свидетельствовали о твердости его намерений.
Чарлз тоже отодвинул свой стул.
– Что ты сказал? – спросил он.
Черты лица Донелли смягчились. Он с ленивой улыбкой качнулся на каблуках и сунул руки в карманы брюк.
– Ты спросил, что я хочу вместо денег, я ответил.
– Чарлз, – внезапно севшим голосом промолвила Франческа, потом, прокашлявшись, продолжила: – Чарлз, ради Бога, даже не утруждай себя ответом.
– Ну, конечно, – улыбка Донелли была похожа на акулий оскал. – Я и так знал, что у тебя пороху не хватит.
Чарлз хлопнул ладонью по столу:
– Идет!
Франческа, не веря своим ушам, уставилась на брата.
– Черт побери, Чарлз, да ты не в себе. Как ты можешь…
– Мы побьем его сейчас, – самодовольно заявил ее брат и, усмехнувшись, веером разложил свои карты. – Тут же одни бриллианты. Видишь? – Чарлз смеялся. – И нечего волноваться. Если в руках карты одной масти, то обязательно всех побьешь!
– Кроме меня.
Казалось, весь зал, затаив дыхание, следит за тем, как Донелли неторопливыми и уверенными движениями открывает свои карты.
– Двойка, негромко произнес он. Еще двойка. – Франческа так сильно схватилась за край стола, что даже суставы пальцев побелели. Донелли раскрыл оставшиеся карты и улыбнулся. – И три очаровательные дамы.
17 
