Особенно,... 
75 
Мать эмира дожидалась возвращения праздничной процессии на помосте в большом зале. Ее окружали гостьи, присутствовавшие при обряде мытья невесты…
Мириам, дочь эмира, низко поклонилась бабушке и вприпрыжку подбежала к Шарлотте.
– Теперь начинается «ночь хны», – важно объявила она. – Так называется праздник, когда женщины гарема устраивают в честь твоей свадьбы пир и танцы. Мы постараемся, чтобы ты была сказочно красивой завтра утром, когда принц впервые увидит твое лицо.
Шарлотта чуть было не напомнила Мириам, что принц Карим уже не раз видел ее лицо. Но вовремя вспомнила про чувствительность женщин гарема и прикусила язык.
– Вот, посмотри! – радостно воскликнула Мириам. – Принц Карим прислал тебе свадебный наряд. Смотри, какое великолепие! Он хочет оказать тебе великую честь.
Шарлотта поглядела на прозрачные шаровары и кафтан, разложенные для всеобщего обозрения.
– Да, прелесть, – пробормотала она, стараясь загородить наряд своим телом, дабы леди Аделину не хватил апоплексический удар.
– Не прелесть, а чудо! – сурово возразила Мириам. – Принц Карим выбрал шелк цвета летнего неба и приложил к подарку записку. В ней выражается надежда, что его скромный дар подчеркнет красоту твоих небесно-голубых глаз. Как мило с его стороны, да?
– Да, – уныло согласилась Шарлотта. Женщины столпились вокруг наряда, богато расшитого золотом. Мириам взяла прозрачные шаровары, усыпанные блестками, и подняла их повыше, чтобы гостьи смогли все как следует рассмотреть. Женщины восторженно ахнули. Леди Аделина зажмурилась от стыда, но, вспомнив, что англичане славятся силой воли, все-таки удержалась от обморока.
Шарлотта же от наплыва противоречивых чувств словно окаменела, и молча сидела на почетном месте посреди комнаты: женщины, вероятно, привыкли иметь дело с безмолвными невестами и возбужденно тараторили, не обращая на нее ни малейшего внимания.
Когда турчанки, у которых явно отсутствовало понятие об интимных предметах женского туалета, как следует рассмотрели свадебный наряд и наахались в свое удовольствие, мать эмира подала знак Мари-Клер. Та почтительно поклонилась и поставила подле Шарлотты медный горшочек. В нем была ярко-оранжевая масса, источавшая сильный запах пряностей.
– Мне нужно это съесть? – пролепетала Шарлотта, от ужаса выйдя из оцепенения.
– Нет, – покачала головой Мари-Клер. – Ты должна спокойно сидеть и мило улыбаться, пока я буду мазать этим твои руки и ноги.
– Но ведь они станут ярко-оранжевыми!
– Не станут. Состав войдет во взаимодействие с кожным салом, и твоя кожа покраснеет.
Почему-то этот, в сущности, безобидный обычай показался Шарлотте ужасным. Она чуть не расплакалась.
– Но Мари-Клер! Я же не могу в день свадьбы появиться на людях с красными руками! Что они обо мне подумают?
– Так нужно, Шарлотта! В этой стране считается страшным нарушением обычаев, если невесте не покрасили ноги и руки хной. Отсюда и название «ночь хны».
– Да, – вставила младшая дочь эмира Алия. – Когда мы нанесем состав, нам придется забинтовать тебе руки и ноги, чтобы хна впиталась в кожу и сделала ее ярко-красной. А потом мы будем веселиться. Мужчины уже веселятся. – Она понизила голос и доверительно сказала: – Они позвали для услады принца танцовщиц-цыганок. Говорят, цыганки не закрывают своих лиц, представляешь? А еще я слышала, что цыганские женщины танцуют вместе с мужчинами.
– Помолчи! – прикрикнула на нее Мари-Клер. – Сейчас не время и не место для столь непристойных разговоров!
Дочь эмира так расстроилась, что Шарлотте стало ее жалко.
– Не переживай, ты меня вовсе не шокировала. Я тоже слышала о том, что мужчины и женщины порой танцуют вместе.
Интересно, что бы сказала Мари-Клер, узнав про вальс? Он ведь теперь так популярен, что его танцуют даже в самых консервативных домах Европы…
Однако, поразмыслив, Шарлотта не рискнула расстраивать пожилую француженку. Мари-Клер слишком долго не была во Франции. Наверное, она упадет в обморок при одной мысли о том, что мужчины и женщины кружатся вместе по залу, не скрывая своих лиц, и обнимая друг друга за талию. В каком-то смысле у турецких женщин не меньше предрассудков, чем у тети Аделины. А может, и больше, они ведь всю жизнь сидят в четырех стенах и не видят мира.
Леди Аделина брезгливо морщилась, глядя, как Мари-Клер и дочери эмира наносят хну на руки и ноги Шарлотты.
75 
