90 
Итак, мы вновь расстались. Отец вернулся к своей угрюмой жизни затворника, а я продолжала ждать известий от Шарля. Время от времени до нас доходили отрывочные сведения об этой войне. Она еще не завершилась. За победами следовали поражения, ситуация менялась, но дела у англичан, кажется, шли все хуже.
Наконец к нам приехал гость. Я уже встречалась с графом де Сараман в то время, когда Шарль готовился к отъезду в Америку. Граф был одним из тех, кто откликнулся на призыв, и несколько раз в связи с этим гостил у нас в замке.
Как только я увидела его, стоящего в холле, то поняла, что он привез вести от Шарля, и меня охватило чувство глубокой тревоги.
Почему Шарль не приехал вместе с ним? Ведь они уезжали вместе, и вернуться должны были вместе. И зачем граф де Сараман решил навестить меня?
Меня встревожила уже сама манера его поведения. Он казался чем-то опечаленным.
— Приветствую вас, граф, — сказала я. — Вы привезли какие-нибудь новости о моем муже?
Граф пристально взглянул на меня и произнес:
— Боюсь, у меня для вас дурные новости.
— Шарль… — пробормотала я.
— Он пал в битве при Юта-Спрингс. Я был рядом с ним до самого конца. Его последние мысли были о вас. Он сожалел, что оставил вас, и говорил, что ему не следовало этого делать. Он хотел, чтобы я передал вам его уверения в любви к вам… уверения в том, что вы были его единственной.
— Он мертв? — шептала я. — Шарль мертв.
— Он передал мне это кольцо, и я возвращаю его вам.
Я взяла у него кольцо. Это было золотое кольцо с лазурью, которое он всегда носил. Сомнений не было. Шарль погиб.
И хотя я все время допускала такую возможность, осознание случившегося явилось для меня ударом.
Шарль… мертв. Похоронен где-то в чужой земле. Потерян навсегда.
* * *
Я скорбела по Шарлю. Я уединялась, чтобы подумать над последствиями, к которым приведет его смерть.
Мы с ним так давно не виделись, и я не могла делать вид, что его смерть была для меня страшным ударом, каким могла бы стать, если бы мы не расстались на такой срок. Жизнь в Турвиле продолжалась. Шарль давно перестал быть ее частью, однако смерть потрясает вне зависимости от того, каким путем она приходит. Смерть необратима. Сколько раз за время его отсутствия я мечтала о том, что он вернется и мы будем обсуждать с ним дела… планировать… А теперь этого уже никогда не будет.
Шарло едва помнил его. Клодина, можно сказать, его не знала. Его родители потеряли единственного сына, но у них была замена в лице их зятя, а это значило, что Амелия с мужем теперь постоянно будут жить в Турвиле. Я решила сообщить новость Шарло:
— Шарло, твой отец уже никогда не вернется к нам.
— О, — произнес Шарло, на миг отрываясь от рисунка, — значит, теперь он будет жить в Америке?
— Он был убит в сражении, — пояснила я Его глаза округлились.
— А его застрелили из ружья?
— Да., видимо, так, — пробормотала я.
— Я тоже хочу ружье, — сказал Шарло и начал рисовать ружье на лежавшем перед ним листе бумаги.
Вот так воспринял Шарло весть о смерти своего отца.
Я воскликнула про себя с негодованием: «Ты сам виноват, Шарль, если твоему сыну на твою смерть наплевать! Ты не имел права покидать нас».
По ночам мне было грустно и одиноко. Теперь уже никогда мы не будем лежать с ним вместе. Никогда он не обнимет меня. Впрочем, я уже давно ощущала это одиночество и привыкла спать в постели одна.
«Ты не имел права покидать нас, Шарль», — повторяла я вновь и вновь.
Так что я не чувствовала особых изменений в Турвиле.
Мой отец, узнав о случившемся, немедленно приехал к нам. Его первые слова были:
— Теперь тебя здесь ничего не удерживает. Я была вынуждена с ним согласиться.
— Теперь твоим домом будет Обинье. Ты согласна, Лотти?
Я сказала, что мне нужно подумать.
— Прошу тебя, Лотти, возвращайся домой.
Он, такой гордый человек, никогда не просивший разрешения и считавший, что всегда имеет право на все, теперь обращался ко мне с мольбой.
Я знала, как много будет значить для него мой приезд в замок. Но будет ли это благом для детей? И будет ли это благом для меня?
Он взял меня за руку.
— Лотти, — просил он, — пожалуйста… И я знала, что соглашусь.
ПОЯВЛЕНИЕ НАСТАВНИКА
Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как мы переехали в Обинье. Он был для меня родным домом, которым так и не стал Турвиль. Дети его тоже полюбили. Меня даже смутило то веселое жизнерадостное настроение, с которым Шарло и Клодина прощались в Турвиле со своими бабушкой и дедушкой, которые были всегда так добры к ним. Но волнующее ожидание встречи с новыми местами и новыми ощущениями были столь соблазнительны для детей, а сами они были так бесхитростны, что открыто выражали свои чувства. Я была уверена, что Турвили правильно поняли это и совершенно искренне пожелали нам счастья на новом месте. Луи-Шарль был взволнован сменой обстановки и, будучи старшим из детей, оказывал на них огромное влияние, хотя у Шарло, безусловно, вырабатывался собственный характер.
90 
