169 
Наконец наступил серый рассвет, хотя Катрин казалось, что этого никогда не будет. Она облегченно вздохнула, увидев, как посветлело окно. День наступил и прогнал ужасы ночи! Надежда вернулась к Катрин: если все будет хорошо, эта ночь станет ее последней ночью в тюрьме… Она чувствовала себя безумно уставшей и больной. Голод снова мучил ее, но надежда, сдвигающая горы, поддерживала. Она знала, что так будет до вечера, но, если Ландри не придет за ней, разочарование будет таким жестоким, что унесет всю оставшуюся у Катрин любовь к жизни. Сегодня ночью она станет свободной… или умрет…
День тянулся и казался тем длиннее, что Фаго, напуганный или жаждущий мести, забыл на этот раз принести еду своей пленнице. Катрин пришлось довольствоваться водой, и она с грустью подумала, что ей будет очень легко загасить сегодня огонь. Казалось, что было еще холоднее, чем вчера, но кожаная куртка Ландри хорошо защищала от мороза. Когда короткий зимний день померк, Катрин почувствовала еще большее беспокойство. Когда придет Ландри? Будет ли он ждать до наступления ночи, чтобы никто в деревне не смог его заметить? Катрин не могла ответить на этот вопрос, но полагала, что он придет поздно. Ландри, безусловно, захочет использовать все шансы. Если утром Катрин с радостью заметила, как светлеет ее окно, то теперь, с наступлением вечера, она испытала какую-то смутную тревогу. Ночь по-прежнему оказывала на пленницу болезненное влияние…
Шум шагов на лестнице заставил ее вздрогнуть. Кто-то поднимался… как минимум два человека, она слышала два голоса, один из которых, едва различимый, принадлежал Фаго. Катрин устала от долгого ожидания, она страшилась того, что надвигалось на нее, ее убивало разочарование, которое она испытывала. Вероятно, это возвращался Гарен, чтобы снова пытать ее… Кто мог знать, какой ужасный замысел вызрел в этом больном мозгу? А вдруг он решил увезти ее в какую-то другую тюрьму, упрятать в подземную темницу без воздуха и света, где никто, даже Ландри, не сможет ее найти? У Катрин болело сердце и вырывалось из груди. Когда дверь открылась, она чуть было не закричала. В комнату вошли двое мужчин, у одного в руках был факел, у другого веревка. В человеке, который нес факел, Катрин с ужасом узнала Фаго. Другой был не Гарен, а второй сообщник ее похитителя, тот, которого она заметила в тележке рядом с Фаго. Они были на удивление похожи друг на друга. Но второй выглядел еще более отталкивающим, потому что то, что в Фаго было тупостью, идиотизмом, в этом втором тюремщике свидетельствовало о безмерной злобе. Он не был похож на идиота, в глазах у него горел огонек опасного коварства.
Насмешливо крутя в руке веревку, он подошел к Катрин и наклонился над ней.
– А вот и наша малышка! Говорят, ты плохо себя ведешь? Не хочешь немножко развлечь беднягу Фаго, такого хорошего парня?..
Фаго, стоявший с факелом в руках на безопасном расстоянии, злобно указал на молодую женщину.
– Нож!.. – только и сказал он.
Катрин увидела, что одно плечо у него перебинтовано. Но она не испытала никаких угрызений совести, она жалела только, что не ударила посильнее.
– Нож, вот как? – сказал второй бандит со зловещей мягкостью в голосе. – Ну что же, сейчас мы его у нее заберем!
И прежде чем Катрин смогла предупредить его движение, он схватился за цепь и рывком подтянул ее к себе. Катрин показалось, что у нее сейчас оторвется голова. Она закричала от боли, но это не произвело никакого впечатления на ее мучителя, он потянул еще сильнее, сдернув молодую женщину с соломы. Она покатилась по земле и выронила кинжал, который держала в руке.
– Подними-ка его, Фаго, – сказал мучитель Катрин. – Вот этот нож. Тебе больше нечего бояться. Черт возьми! Как жаль, что мне пришлось оставить тебя одного с этой мерзавкой! А между тем мэтр Гарен должен был бы знать, что ты ничего не сможешь сделать без твоего маленького братца. Но теперь он здесь, старина Пошар, и мы сейчас увидим, кто здесь будет приказывать. Сначала мы выясним, как эта красотка достала этот чудесный ножик… и эту замечательную кожаную куртку. Не сами же они здесь появились?.. И я почему-то думаю, что она нам сейчас все расскажет сама. Правда, милашка?
Он снова потянул за цепь, чуть не задушив несчастную Катрин.
– Вот видишь, – захихикал негодяй, – как она уже мила с нами? Мы обо всем договоримся. А сейчас, Фаго, разведи-ка огонь, он нам пригодится – вдруг придется поджарить ей ножки, если она не захочет говорить. И потом, здесь действительно несколько прохладно для меня, а вот мадам, наверное, жарко – она такая красная.
169 
