114 
– Он освобожден вчистую. Штат Калифорния считает его исправившимся.
– А ты?
– Кто задает этот вопрос? Мой сын или писатель?
Ной тут же замкнулся.
– Ладно, неважно, – бесстрастно ответил он.
– Ной, я не сказал, что не отвечу. Просто мне интересно.
– Ты – единственный человек на свете, который отделяет меня от моего ремесла. А по-моему, это одно и то же.
– Ты прав. В последнее время я и сам так думаю. – Фрэнк вздохнул и положил руки на колени. – Я думал, ты будешь копом. Долго мечтал об этом. Надеялся, что мы будем служить вместе.
– Я знаю, что разочаровал тебя. Но это не мое призвание. Фрэнк хотел возразить, но вместо этого сделал паузу и сказал правду:
– Я не имел права разочаровываться. И знаю, что это не твое призвание. Но некоторые мечты так не хотят умирать. Когда ты был мальчишкой, то очень интересовался моей работой. И писал собственные рапорты, помнишь? – Он испустил смешок, – Расспрашивал о деле и все записывал. Я не понимал, зачем тебе это. Когда ты стал журналистом, я решил, что это тебе пригодится. Но ты бросил эту работу, и я разочаровался. Это моя вина, а не твоя.
– Па, я хотел не закрывать дела, а изучать их.
– А я не хотел этого понимать. Ной, гордость – это обоюдоострый меч. Когда ты начал писать книги, начал копаться в давно законченных делах, я решил, что ты осуждаешь меня. Хочешь сказать, что недостаточно собрать улики, арестовать человека и отдать его под суд.
– Это не так. И никогда не было так.
– Конечно, но ложная гордость мешала мне понять, что ты делаешь, как делаешь, зачем и что это для тебя значит. Я хочу, чтобы ты понял. Я жалею об этом. А еще больше жалею, что без уважения относился к работе, для которой ты родился и которую делал достойно.
– Ну и ну… – У Ноя словно гора свалилась с плеч. Гора, о существовании которой он и не подозревал. – Поистине сегодня день сюрпризов.
– Ной, я всегда гордился тобой. И как сыном, и как человеком… – Смущенному Фрэнку пришлось сделать паузу.
– Без тебя я не был бы тем, что я есть.
– Ной… – Он с трудом проглотил комок в горле. – Надеюсь, что в один прекрасный день взрослый сын скажет тебе то же самое. Иначе ты не поймешь, что это значит. – Фрэнк откашлялся, а потом произнес фразу, которая окончательно смутила их обоих: – Я хочу доказать, что действительно уважаю то, что ты делаешь. Это справедливо?
– Да. Вполне.
– Тогда слушай. Я дам тебе интервью, или как это у вас называется, когда у тебя будет для этого время.
– Время у меня сейчас есть. Так что начинай.
– Прямо сейчас? – Фрэнк, застигнутый врасплох, поймал себя на том, что ищет предлог для отказа.
– Да. Как только я вставлю в диктофон чистую ленту.
Ной понял, что рыбка на крючке, и действовал быстро. Через несколько секунд он вернулся с кассетой и двумя банками кока-колы.
– Это совсем не так трудно, как тебе кажется, – сказал он, надписав кассету и вставив ее в диктофон. – Ты просто говоришь со мной. Рассказываешь о деле. Именно так, как привык. Тем более что об этом случае ты уже кое-что рассказывал. А я уже тогда обратил внимание на некоторые подробности. Тэннер сам позвонил по телефону «911». Я записал это.
Не полагаясь на память, Ной нашел нужную папку.
– Он позвонил в ноль сорок восемь. «Она мертва. О боже, Джулия. Она мертва. Кровь. Она всюду. Я не могу остановить кровь. Кто-нибудь, помогите мне!» – Ной отложил папку в сторону. – Есть и еще кое-что, но это главное. Оператор службы «911» задавал ему вопросы, но получал тот же ответ, пока наконец не сумел заставить его назвать адрес.
– Копы приехали первыми, – сказал Фрэнк. – Процедура стандартная. В таких случаях Служба спасения тут же связывается с ними. Ворота были открыты; передняя дверь тоже. Они вошли в дом и нашли тело и Тэннера в первой гостиной. Проверили помещение, зарегистрировали убийство и вызвали детективов. Вызов приняли мы с Трейси Хармоном.
Ной представлял себе все так живо, словно той ночью вошел в дом вместе с отцом. Ощущал теплое дуновение ветра, который колыхал листья пальм, посеребренные лунным светом. Дом был белым, как саван; в окнах горел золотистый свет.
У входа стояли патрульные машины; на одной из них еще крутилась красно-синяя мигалка, лучи которой тревожно озаряли мраморные ступени, лица копов и фургон для перевозки арестованных.
Из открытой двери сочился свет.
Молоденького полицейского в форме с иголочки рвало под олеандрами.
114 
