31 
– И это единственная причина?
– Нет. Еще в городе ходят обо мне сплетни, и он им верит.
– И вы не можете их опровергнуть?
– Нет. Слушайте, я знаю, все это говорит не в мою пользу, но я ведь поэтому к вам и пришла. Мне нужен адвокат, который мог бы справиться с трудным делом.
Букмен отложил ручку и облокотился на стол.
– Миссис Камерон, это нельзя назвать трудным делом. Это даже делом нельзя назвать. Ваш родственник хочет отнять у вас родительские права, но он не имеет права этого делать по такому ничтожному поводу. Вот если бы вы были серийным убийцей или растлительницей малолетних... Если хотите, я напишу вашему родственнику и объясню, что его обвинения безосновательны и недостаточны.
– Боюсь, это его не остановит. У него есть личные основания причинять мне боль. Он вообразил, что я отвергала его брата... в интимном смысле, и еще... мы были любовниками.
– Вы и брат вашего мужа?
– Тогда он не был братом моего мужа, я вообще не была замужем. Кроме того, мы были подростками, и Коул...
– Вы имеете в виду Коула Камерона, того, что владеет компанией «Нефтепродукты Камерона»?
– Боюсь, это он.
– Понятно.
– Вы не будете меня защищать?
– Я буду рад защищать вас. Я действительно предпочитаю защищать правую сторону, кто бы ни был противником. Но есть несколько проблем.
– Например?
– Оплата. Если вашим противником будет мистер Камерон, цена будет очень высока.
– Насколько?
– Шестизначное число.
– Мистер Букмен, вы же сами сказали...
– Кроме моих интересов, существуют еще интересы фирмы. У меня есть компаньоны, которые не согласятся, чтобы я несколько месяцев работал бесплатно и не приносил фирме дохода.
– Я постараюсь собрать деньги. Не все сразу, конечно, но...
– Есть еще одна проблема, миссис Камерон. Если вы хотите, чтобы я взялся за ваше дело, вы должны рассказать мне всю правду...
– Но я...
– Я не обвиняю вас во лжи, но о многом вы умолчали. Простите, это было слишком заметно. Поймите, ваш адвокат должен быть в курсе дела, чтобы защищать вас. Суд – не самое приятное дело, и поверенные вашего противника все равно дознаются до правды и в суде вывернут вас наизнанку. У такого человека, как мистер Камерон, найдутся деньги абсолютно на все.
Если они узнают, кто отец Питера, она точно потеряет его.
– Простите, мистер Букмен, что задержала вас... И спасибо.
– Значит ли это, что вы не готовы к такому испытанию?
– Да. Если бы не было другого выхода...
– А он есть?
– Да. Мистер Камерон просил меня выйти за него замуж.
Букмен посмотрел на нее с неподдельным изумлением и интересом.
– Да, такого в моей практике еще не было... Своего рода сделка. И что, в этом случае джентльмен не станет обращаться в суд?
– Верно.
– Тогда вам нужен брачный контракт, чтобы защитить ваши права. В случае развода, например.
Разве у нее еще остались права? Разве у нее есть имущество, чтобы защищать его? Разве это будет настоящая семья?
– Скорее всего, мистер Камерон также предложит вам подписать брачный контракт...
В этом Фейт не сомневалась. Коул ее не любит. Разве тут обойдется без брачного контракта?
– Проще говоря, вам нужно подстраховаться.
– Вы имеете в виду, попросить денег? Мне не нужно от него ни гроша. И ему нечего у меня отбирать, кроме сына. Но в любом случае спасибо.
Букмен пожал ей руку, и Фейт вышла из офиса, чтобы встретиться со своим безнадежным будущим. Коул победил. Неудивительно. Разве она ожидала чего-то иного?
Ей нужна была пауза в этой безумной скачке, в которую так внезапно и бесповоротно превратилась ее жизнь. Фейт зашла в кафетерий и заказала кофе и пирожное. То, что нужно после бессонной ночи и сложного разговора. Впрочем, теперь ей кусок не лез в горло; оставив еду почти нетронутой, Фейт сжала пальцами виски и закрыла глаза.
Что же теперь будет? Коул получил свое. Он всегда получает свое. Фейт вспомнила слова адвоката о брачном контракте. У нее есть только Питер, так она сказала. Нет, у нее есть еще она сама, ее разум, душа и тело, и этот страшный человек может забрать ее, присвоить, превратить в безвольную куклу.
Фейт встала с места и направилась к двери.
Она решила еще раз зайти к мистеру Букмену.
И вот она снова оказалась в том же офисе, только для того, чтобы сказать:
31 
