25 
Ей казалось, что она прожила несколько жизней, наполненных паникой и неуверенностью, до того, как все начало вставать на свои места. Эстебан Рамирес выскочил из комнаты в жутком гневе. А отец Эстреллы раздраженно задал несколько острых вопросов Рамону, на что тот отвечал холодно и спокойно.
Эстрелла чувствовала головокружение и легкую тошноту, ей было трудно сосредоточиться. Слова, которые произнес Рамон, снова и снова крутились в ее голове.
«Я пришел сегодня сюда, чтобы просить вашего согласия на брак с вашей дочерью».
Он сказал это так, словно Эстрелла все уже знала. А ведь она не имела ни малейшего представления о том, что происходит. Последний раз, когда она видела Рамона, он дал ей понять, что больше не хочет видеть ее.
— Хорошо, тогда я оставлю вас наедине.
Голос ее отца, казалось, доносился откуда-то издалека. Эстрелла услышала звук закрывающейся двери, и все стихло.
Она осталась наедине с безмолвным, настороженным Рамоном Дарио.
Поморгав, чтобы лучше видеть, Эстрелла посмотрела на их гостя. Он ждал, пока она заговорит, но ей ничего не приходило в голову.
— Ну что, Эстрелла, любимая? Каково это, быть обрученной?
— С кем?
Только и смогла она прохрипеть.
— Со мной, конечно.
В его голосе слышался смех, но звук был холодный, неприятный. Такой, который действует на нервы.
— А с кем ты думала?
Она не могла быть обручена с ним, это не могло случиться вот так, просто. Или могло?
— Но почему?
— Почему? — как эхо повторил Рамон. Его тон, такой легкий и безмятежный, таил в себе опасность. — Я думал, мы все прояснили. Ты получаешь свободу, который добивалась, а я получаю то, что хочу.
Эстреллу словно получила пощечину.
Он женится на ней только для того, чтобы получить телевизионную компанию.
Ей не должно быть больно — она ведь понимала, что это правда. Но почему-то, когда Рамон сказал это холодным тоном, его слова обескуражили ее. Сознание, что она совсем ничего для него не значит, что она — лишь средство достижения цели, ранило душу.
Но что это? Неужели она хочет большего? Действительно ли она надеялась на что-то еще? Что ей удастся превратить их брак в настоящий, основанный на?..
На любви?
Нет! Эстрелла старалась отогнать от себя подобную мысль. Она искренне думала, что любит Карлоса, а он клялся, что любит ее. Но вскоре она поняла, что в их взаимоотношениях не было никакой любви. Он просто хотел ее и был готов лгать, обманывать и даже идти на преступление, лишь бы получить ее. Рамон не лгал. Наоборот, он был настолько правдив, что у нее не оставалось никаких сомнений относительно его чувств.
Винить ей некого! Она сама предложила себя этому мужчине в качестве цены за телевизионную компанию. И у нее нет права жаловаться, если он, в конце концов, принял это предложение на ее условиях. Большего он от нее и не хотел.
— Что случилось, Эстрелла? — поддел ее Рамон. — Раздумываешь над сделкой, которую ты предложила? Думаешь, что продала себя слишком дешево? Или, может быть, ты хочешь, чтобы я встал на колено и попросил тебя выйти за меня замуж?
— Нет!
Слово само слетело с ее губ. Мысль о том, что этот гордый мужчина преклонит перед ней колено, ее покоробила. Зачем еще одна ложь?
— Нет? Ты действительно считаешь, что не стоит?
— Мой отец, видимо, предполагал такое развитие событий, оставив нас наедине. Ты для него стараешься?
Волнение сделало голос Эстреллы еще более холодным, чем она ожидала.
— Твой отец и так получил больше, чем заслуживает, — недовольно проворчал Рамон. — С этой минуты мы вдвоем решаем нашу судьбу и никто больше.
— Это меня устраивает. Но предупреждаю, мой отец будет ждать кольца у меня на пальце.
Огромный обеденный стол разделял их, может, поэтому, несмотря на их соглашение, она чувствовала себя потерянной и одинокой. И не знала, как сократить это расстояние между ними. В принципе, не было ничего проще! Ей надо было лишь встать и сделать несколько шагов в его сторону. Но где найти в себе силы для этого?
— Конечно. Мы выберем какой-нибудь день, если собираемся пройти через это.
— А мы собираемся?
Он бросил на нее взгляд, в котором была странная смесь цинизма и скрытой усмешки.
— Думаешь, что твой отец позволит мне повернуть назад?
Трудно представить себе более нелепый разговор после обручения, невесело размышлял Рамон.
25 
