48 
Ив снова обманулась, потому что никакого всплеска негодования не последовало. Рэндольф внезапно и резко толкнул Ружеро обеими руками в грудь и побежал к двери. Все в столовой в немом оцепенении следили за ним — события развивались слишком стремительно и неожиданно, чтобы можно было реагировать как‑то иначе.
Одна лишь Милли вскочила на ноги и завопила во все горло:
— Держи гада!
Инспектор вытащил из кармана маленький свисток и оглушительно свистнул. Двери столовой распахнулись, и внутрь ворвались полицейские в форме.
Однако настоящим героем дня оказался Джерард. Он не стал ни кричать, ни свистеть, ни бегать, а просто вовремя вытянул ногу, и пробегавший мимо Рэндольф споткнулся и рухнул на пол. В следующую секунду он уже был на ногах, но момент был упущен. Рэндольфа окружили полицейские. На запястьях щелкнули наручники, а инспектор удовлетворительно заметил:
— Прибавим теперь сопротивление при аресте и попытку к бегству.
Он повернулся к короле Элеонор, которая, несмотря на всю свою выдержку, сидела с открытым ртом.
— Еще раз прошу прощения за беспокойство, ваше величество. Медлить было нельзя, сами понимаете.
Ружеро, провожаемый всеобщими взглядами, вразвалочку пошел к выходу. Проходя мимо Джерарда, инспектор остановился на миг и протянул ему руку.
— Мое почтение, коллега. Рассчитываю увидеться с вами сегодня вечером. Нужно уладить кое‑что.
Джерард кивнул и пожал протянутую руку. Инспектор вышел, и когда двери столовой за ним закрылись, в зале воцарилась гробовая тишина.
17
Известие о том, что член королевской семьи и ближайший претендент на моралийский трон арестован, произвело фурор, по сравнению с которым померкли даже побег Гильерма и Греты и карьерный выбор Анри. Вскоре стали известны обстоятельства: Рэндольф Пикард вступил в преступный сговор с несколькими высокопоставленными сотрудниками «Кварто Интернэшнл» и с их помощью нанес значительный ущерб как финансам компании, так и бюджету Моралии. Предполагали, что его стремление заполучить корону было вызвано, в первую очередь, желанием замести следы.
Однако ни Рэндольф, ни его сообщники не подозревали, что руководство «Кварто Интернэшнл» приняло меры, и по следу мошенников были пущены лучшие силы Интерпола. В том числе комиссар Джерард Бакстер, внедренный в «Кварто Интернэшнл» более пяти лет назад. Кропотливая работа дала плоды. С помощью Джерарда удалось собрать неоспоримые доказательства вины Рэндольфа и теперь, можно было не сомневаться, что вместо трона герцогу гарантированы тюремные нары.
Потрясение было тем сильнее, что никто не знал, чему удивляться больше. Тому, что Рэндольф оказался мошенником, или тому, что Джерард — полицейский.
Лишь для Милли этой проблемы не существовало. Она как разъяренная тигрица металась по своей комнате, спотыкаясь о чемоданы и сумки, раскиданные по полу. Ив с ногами сидела в кресле и настороженно следила за подругой. В таком состоянии Милли была способна на многое, и Ив не хотелось бы, чтобы она вдруг стала кидаться с ножом на антикварную мягкую мебель или бить окна и зеркала.
— Ты представляешь, никакой он не миллионер. Нет, Ив, ты представляешь?
Ив старательно прятала улыбку. Бедняжка Милли. Совсем недавно она потешалась над Ив, любовь к которой Гильерм изображал, чтобы скрыть отношения с Гретой, а Анри — чтобы получить вид на жительство в США. Джерард оказался ничуть не лучше. Миллионеру‑плейбою для завершения образа требовалась подружка‑транжира, и ему очень удачно подвернулась Милли, не задающая лишних вопросов и готовая ехать куда угодно, лишь бы перед носом мелькал золотой прямоугольник кредитки.
— Но если он просто полицейский, — проговорила Ив, — откуда у него деньги на все это?
Она кивнула на фирменные пакеты, которые Милли так и не смогла заставить себя выкинуть после того, как переложила свои покупки в чемоданы.
Милли всплеснула руками.
— Я откуда знаю? Есть же у него какой‑то бюджет на расследования. У Джеймса Бонда, по крайней мере, был. Я читала.
Милли посмотрела на Ив, которая давилась беззвучным хохотом.
— Да, вляпались мы с тобой по уши.
И впервые после триумфального разоблачения Рэндольфа губы Милли тронула улыбка.
— Теперь, когда я знаю, что он не миллионер, мое разбитое сердце болит гораздо меньше. — Милли засмеялась. — Можно сказать, совсем не болит.
48 
