89 
В прошлом Сабрине не раз случалось видеть, какими ласковыми и чуткими могут быть руки Моргана, когда еще мальчишкой он пытался вернуть к жизни какое-нибудь крохотное живое существо, получившее ранение, но в голову никогда не приходило, что она сама может стать объектом столь трогательного внимания и заботы. Сабрина зашлась от счастья, тихий, почти неслышный звук сорвался с ее губ.
Морган поднял голову, их глаза встретились, под его взглядом защемило в груди и набухли соски, тело налилось сладостной истомой.
Свечи догорели до конца, лишь слабые огоньки метались в лужах воска, но не требовалось много света, чтобы разглядеть смущение в глазах Моргана, он поспешно взглянул на ткань в своей руке, и Сабрина поняла, что это кусок пледа, перепачканный ее кровью.
— Я не хотел причинять тебе боль, детка, — Морган снова опустил ткань в воду, которую успел согреть для жены. — Но ты такая хрупкая. Я уж было начал опасаться, что замучил тебя до полусмерти.
Он провел тканью по бедрам Сабрины, но это прикосновение утратило свою невинность, когда встретились взгляды. Сабрина лежала с полуоткрытыми манящими губами, щеки пылали румянцем, и Морган тотчас ощутил реакцию предательской плоти, его обуяла безумная страсть. Он знал, что сейчас не время предаваться любви, поскольку измученное тело жены было не способно воспринять новые утехи; он мог лишь причинить ей новую боль.
— Тебе надо поспать, детка, — глухо буркнул Морган, ополаскивая ткань. — Скоро рассветет.
«Тусклый зимний рассвет не сможет рассеять наши сомнения и разногласия, — подумала Сабрина. — Мне в высшей степени наплевать, если рассвет вообще никогда не наступит». Хотелось навсегда остаться в уютной хижине, купаться в угасающем пламени камина и горячей любви, плещущейся в глазах мужа. Так и подмывало разжечь огоньки в его взоре и воскресить бушующий костер. «Нельзя допустить, чтобы он подумал, будто я какая-то хрупкая игрушка, способная разлететься на части при первом прикосновении».
Как только Морган укрыл ее пледом, она схватила его руку и поднесла к губам, коснувшись кончиком языка пальцев. Потом, старательно копируя шотландский акцент мужа, сказала:
— Значит, ты считаешь, что малютка из рода Камеронов не способна выдержать напора Макдоннелла? Надо ли понимать, дорогой сэр, что вы воспринимаете песенки о своем клане чересчур серьезно?
Морган оторопел при виде лукавого огонька, игравшего в глазах жены. Он ожидал слез и жалоб, чего угодно, но только не этого. Его взгляд упал на розовые лепестки сосков, из груди его вырвался глухой стон. Морган перевел глаза на лицо жены и прокашлялся:
— Послушай, детка, я тебя прекрасно понимаю. Если ты меня немного опасаешься, то имеешь на то полное право. Минувшей ночью я действительно был немного грубоват.
— О, оказывается, большой страшный Макдоннелл боится напугать свою малютку? — Она продолжала нежно покусывать его пальцы. — Если хочешь знать, то на мой вкус ты оказался… слишком цивилизованным.
— Цивилизованным? — повторил Морган с таким видом, будто ему нанесли страшное оскорбление, назвав, к примеру, евнухом.
Она стрельнула в него кокетливым взглядом из-под пушистых ресниц, а Морган никак не мог понять, зачем жена затеяла такую опасную игру. Однако сопротивляться зову собственной плоти под натиском откровенного призыва было бесполезно. Он улыбнулся: — Если я тебя правильно понял, детка, ты хотела бы на собственном опыте познать, не врут ли песенки и легенды о Макдоннеллах?
Сабрина уперлась ладонями в грудь мужа, осознав, что зашла слишком далеко.
— Лишь при одном условии, — застенчиво прошептала она, — если это доставит тебе удовольствие.
Искры в глазах Моргана вспыхнули ярче.
— Ничто не может доставить мне большего удовольствия.
Он набросился на жену, как дикий зверь, перевернул и поставил в позу, оставлявшую возможность лишь подчиняться любому движению его изумительного тела. Когда он вошел в нее, Сабрина изогнулась, повинуясь первобытному женскому инстинкту, полная решимости доказать, что способна во всем соответствовать страсти мужа. Обеими руками Морган вцепился в ее густые темные волосы, шепча на ухо сладкие грубые слова.
Когда Сабрине показалось, что большего наслаждения просто не бывает, Морган решил, что на этот раз нельзя достигнуть апогея в одиночку, и нежно приласкал жену. Обоими овладел экстаз, они задрожали и обессиленно упали на ложе.
89 
