Особенно,... 
78 
Не обращая внимания на свою пленницу, Морис продолжал мерить каюту широкими шагами. При каждом его повороте высокие ботфорты угрожающе поскрипывали. Люси бросился в глаза блестящий пистолет, воинственно торчащий из-за пояса бриджей.
По мере того как длилось его молчание, Люси начала испытывать такой же парализующий страх, как в момент своей первой встречи с «Возмездием». От Клермонта ощутимо исходила какая-то скрытая сила, в которой девушке чувствовалась реальная угроза. Когда он наконец остановился перед ней, она инстинктивно сжалась, подтянув колени к груди и обхватив их руками.
– Я скажу вам, зачем, – словно преодолевая таинственный запрет, начал он. – Возможно, вас удивит, что пиратство – вовсе не то занятие, к которому я себя готовил.
Люси старалась казаться спокойной, хотя внутри у нее все замерло от предчувствия новых горьких открытий.
– Действительно, несколько странно, – небрежно сказала она. – Кажется, вы преуспели в этом деле.
Морис на минуту задержал на ней тяжелый взгляд и вновь заходил по каюте.
– Я ушел в море мальчишкой, мне было всего двенадцать лет. А когда мне исполнилось девятнадцать, я уже владел собственной торговой шхуной.
«Бесспорно, это было немалым достижением», – подумала Люси.
– У вас, вероятно, найдутся письменные принадлежности? – с невинным видом осведомилась она. – Я могла бы предложить вам свои услуги по записыванию мемуаров. Поверьте, у меня в этом деле богатый опыт.
– А что касается панегирика в мою честь? Это вам тоже по силам? – усмехнулся Морис и продолжал уже серьезным тоном: – Как вам, наверное, известно, после того, как Испания переметнулась на сторону Франции и они объявили совместную блокаду Средиземноморского побережья…
– Мне ли не знать о том, что принесло нам предательство Испании? – живо откликнулась Люси. – Именно в сражении на Средиземном море мой отец чуть не потерял ногу. Это стоило ему всей дальнейшей карьеры.
– Могу вас заверить, что ему это и вполовину не стоило того, чего мне, – желчно возразил Клермонт. – Так вот, в то время каждому капитану представлялось делом чести незаметно проскользнуть мимо их сторожевых кораблей с товарами, которые так ждали в Англии. Однажды я столкнулся нос к носу с испанским фрегатом, до краев груженным порохом, о чем я, конечно, не знал. Он решил захватить мою шхуну, чтобы поживиться моим грузом, и начал меня преследовать. Я оказался в весьма затруднительном положении: на моем борту не было пушек, а моих матросов никто не назвал бы вояками, хотя они буквально кипели ненавистью к противнику. Когда мы сблизились достаточно, чтобы они бросились на абордаж, от полной безысходности я приказал команде швырять им на палубу горящие факелы из пакли, надеясь, что таким образом отсрочу нападение, а тем временем поймаю ветер и удеру.
Видно, один из факелов попал на неплотно задраенный люк, и искры посыпались в трюм. Так или иначе, но минут через десять, только мои паруса надулись и шхуна дернулась прочь, как раздался взрыв такой страшной силы, что я до сих пор не могу понять, как нас Бог уберег от пожара. – Морис остановился, глядя перед собой горящими от возбуждения глазами. Помолчав, он усмехнулся. – Вот так и получилось, что, когда я вернулся из Гибралтара, дома меня встречали как героя, который уничтожил целый фрегат с порохом.
– Уверена, что вам пришлась по душе эта роль, – саркастически заметила Люси.
– Что же, в этом была своя прелесть, – задумчиво произнес Клермонт. – Я удостоился чести быть представленным ко двору. Адмиралтейство уделяло мне лестное внимание. В это время почти все модные салоны Лондона гостеприимно принимали меня.
«Тем более их очаровательные хозяйки», – ревниво подумала Люси. Она живо представила себе молодого красавца капитана, прославленного героя, в окружении восторженных поклонниц, этих жеманных хищниц высшего света. Какой же наивной и неискушенной должна была ему показаться она!
– По вашему тону можно догадаться, что эта идиллия недолго длилась. Я права?
– Да, так оно и было. Но я сожалею не о том, что так быстро потерял положение любимца нации. Почему и как это произошло – вот что терзает меня! – со страстной горечью воскликнул он и в волнении зашагал от стены к стене.
Немного помолчав, Клермонт продолжал:
– Все началось с появления незнакомца на одном из костюмированных балов. Подойдя ко мне, он представился должностным лицом Адмиралтейства. Ему поручено предложить мне, сказал он, дело, которое принесет мне и большую славу, и немалое богатство. В то время это не прельстило бы меня, ведь мне уже разрешили сдать экзамены на лейтенанта военного флота, а я горел желанием сражаться за родину. Но этот человек обещал мне, что я буду сам командовать кораблем! Стать капитаном королевского флота во время великой войны! Вам невозможно представить, сколько честолюбивых молодых людей мечтали об этом.
78 
