Особенно,... 
88 
— То же самое я сообщил Политбюро. В связи с чем было решено создать вам наилучшие условия труда и быта. Пожелания есть?
— Водка, цыгане и бабы! Последних — побольше!
— Мало студенток?
— Они меня не любят.
— Перестань пить! Комсомолки не любят пьяниц.
— Нарвешься! — пообещал я.
— Смотри, чтоб не сам! Зачем смущаешь девушек рассказами об урожаях?
— Заложили? — сощурился я. — Позволь, догадаюсь? Вера?
— Психолог! — хмыкнул Родион. — Контрразведчик! Даша и Вера славные девушки: умные и пытливые. Наплел им с три короба, они решили проверить. Побежали на кафедру земледелия. Мне позвонил профессор…
— Возмущенный?
— Встревоженный. Это он составлял записку для ЦК. Ты, когда читал, гриф «Секретно» видел?
— Не обратил внимания. Что может быть секретного в урожаях?
— Для потенциального противника — ценная информация.
— Как будто они не знают!
— Знают, конечно. — Семенихин вздохнул. — Факт твоего знакомства с секретными документами и послужил причиной отказа в возвращении.
— Зачем мне их показали?
— Надеялись, что поможешь не только с лекарствами. Стороннему человеку видней, что у нас не так.
— Я об этом писал. Целый реферат.
— Предложенные тобой меры противоречат теории коммунизма.
— Ну и хрен с ней! Хотите жить в коммунизме, живите! Только я не подписывался! Отправьте нас домой! Обещаю секретов не выдавать!
— Дело не в них! Политбюро считает: в предстоящей войне ты станешь сражаться на стороне врага, а с учетом навыков, полученных тобой в Российской Федерации, нанесешь нам значительный урон. Я разделяю это мнение.
— Родион! — сказал я. — Ты же умный мужик! Если все знаете и понимаете, зачем война? Поднимайте урожайность!
— Для этого нужно сменить строй. Семьдесят лет мы отрицали частную собственность, три поколения выросли на этих идеях. Думаешь, легко поменять в одночасье? К тому же у перемен есть серьезные противники.
— Генеральный секретарь?
Он промолчал, но я понял, что угадал.
— В СССР такие препятствия устраняли…
— Будем считать, что я этого не слышал, — сказал Семенихин. — Илья, это не роман и не кино, в жизни таким решениям противостоит много препятствий.
— Например?
— Честь и достоинство офицера, присяга, наконец. Ты слабо представляешь, что такое Генеральный секретарь в нашей стране. Тридцать лет он правит Союзом и в представлении людей стал богом. За один намек на заговор меня пристрелят мои же подчиненные! Курочкин — честный и бескорыстный человек, он искренне верит в коммунизм и желает своим людям добра.
— Поэтому отправит их на бойню?
Семенихин вздохнул.
— Сам ты думаешь иначе!
— Не надо меня агитировать! Ты знаешь, какое ведомство я возглавляю. Много лет мы засылаем агентов в Новую Россию. Знаешь, какая главная проблема возникает потом? Заставить их вернуться! Они не хотят на Родину! У вас несправедливое устройство, но жить легче и сытнее. Можешь считать это государственной изменой, но мне плевать, какой общественный строй будет у нас. Главное, чтоб людям было хорошо, чтоб они были сыты и довольны. Чтоб были равенство и справедливость.
— Я слышал подобное от одного жандарма.
— Зубов? — усмехнулся он. — Не удивительно. На таких должностях дураков не держат. Зубов, как и я, не хочет войны, однако она начнется. Решения принимаем не мы.
— Что потом? Установите коммунизм на завоеванной территории? Через год голодать будут все: где коммунизм, там всегда голод. Веи и без того вас не жалуют, а после такого возненавидят. Начнется партизанское движение, а это новые жертвы, разруха, болезни.
— Не уговаривай, Илья! — сказал он. — Сделай я то, на что ты намекаешь, ситуация не изменится. От нас по-прежнему будут требовать золото, делать все, чтоб мы отдали рудники и все ценное, что есть в Союзе. Не получится шантажировать хлебом — найдут другое средство. Разве не так? Ты в состоянии повлиять на политику царя?
Я отрицательно покачал головой.
— Тогда спорить не о чем! Война… Войны кончаются не так, как надеются те, кто их развязывает. Посмотрим! Хочу предупредить: не вздумай бежать! Получится как в России — до первого полицейского. У вас с Антоном приметная внешность.
— Посты можно обойти.
— Без карты и знания местности? Не надо усложнять. Ты летаешь на самолете?
— Учился.
88 
