69 
— Потому что все и правда просто. Только доктор психологии, специализирующийся на вопросах секса, может представить все так, словно это очень сложно.
Дэмион принялся расстегивать ей блузку и с каждой новой пуговичкой приветствовал обнажавшееся тело поцелуем.
— Вот первый этап лечения, — сказал он, добравшись до последней пуговицы. — Как он тебе показался?
Санди закрыла глаза и тихо шепнула:
— Многообещающе…
— Дальше — лучше, — сказал он, поудобнее усаживая ее у себя на коленях. При этом Санди моментально почувствовала, что возбуждена не только она. Она инстинктивно выгнула спину, и он обхватил ладонями ее груди. Улыбка мгновенно сбежала с его лица.
— Я люблю тебя, Санди, — выдохнул он. — У меня ничего похожего ни с кем не было. Иногда в эту последнюю неделю мне казалось, что я свихнусь от желания обладать тобой.
Что-то болезненное, таившееся всю жизнь в ее душе вдруг исчезло, и Санди чуть слышно вздохнула, внезапно ощутив себя свободной. Голова ее приникла к его груди.
— Я тоже тебя люблю, Дэмион, — сказала она, ощущая прилив радости от своего признания. — Я никогда не подозревала, что любовь действует так… так дезорганизующе.
Ее тело трепетало в его объятиях, но она вдруг поняла, что ей не надо скрывать от Дэмиона ни свою страсть, ни смятение. Ей не надо прятать свои чувства. Ей не обязательно всегда оставаться сильной, спокойной, собранной и уверенной з себе. Он любит ее, и это значит, что с ним она может быть собой.
Его сердце неровно билось под ее щекой. Дэмион подхватил ее на руки и остановился у двери из гостиной.
— Я собирался утащить тебя на ближайшую кровать, — сказал он, глядя на нее с нежной улыбкой, — но только сейчас вспомнил, что не знаю, где твоя спальня.
— Первая дверь направо, — пробормотала она.
Он уверенно прошел по коридору и открыл дверь плечом, как положено киношным любовникам. Но, оказавшись в комнате, он вдруг остановился.
— Ну-ну-ну, — пробормотал он. — Но до чего же интересная комната!
Санди запоздало вспомнила, что никогда и никого не допускает к себе в спальню. На первый взгляд казалось, что ее убранство ничем не отличается от обстановки остальной части квартиры. Стены были белыми, ковер на полу серым, на окнах были практичные жалюзи. В результате создавалось впечатление прохлады и простора, соответствующее тому образу, который она всегда старалась выдерживать.
Однако Дэмион не смотрел на стены, жалюзи или ковер. Он даже не смотрел на вазу у ее кровати, в которой стояла дюжина поникших красных роз. Он смотрел на единственную картину, висевшую в комнате, — плакат, демонстративно вывешенный над ее двуспальной кроватью.
Он пару секунд молча изучал плакат, а потом нежно поцеловал ее в кончик носа.
— Мне нравится твой вкус в оформлении интерьера, — сказал он, и в его голосе не было насмешки, а только любовь и невероятная нежность.
Санди упорно старалась не глядеть на огромную фотографию обнаженного Дэмиона Тэннера из заключительной сцены «Сна тьмы».
— У отца в кабинете случайно оказался лишний плакат, — смущенно пробормотала она. — Жаль было выбрасывать.
— Еще бы, — согласился он. — Угу, до чего же приятно знать, что я женюсь на такой экономной, хозяйственной женщине!
Дэмион отнес ее к кровати, осторожно поставил на ноги и сдернул с постели строгое серое с белым покрывало, прежде чем Санди успела опомниться и остановить его. Он не удержался, и плечи его затряслись от смеха, когда Дэмион увидел алое атласное постельное белье.
Он нежно увлек ее на постель и лег рядом с ней.
— Ах, Санди, да ты, оказывается, просто настоящая мошенница! Ты такая же холодная, как дремлющий вулкан! И больше не пытайся изображать со мной недоступную Алессандру Хоукинс, доктора психологии. После того, что я увидел в этой комнате, ничего у тебя не получится!
— Ты делаешь совершенно беспочвенные выводы, — чопорно возразила она. — Комплект белья еще ничего не доказывает.
— Может, и нет, — нежно сказал он. — Мы поспорим об этом попозже. А сейчас я собираюсь тебя ласкать до тех пор, пока эта твоя организованная голова не пойдет кругом.
Она улыбалась, когда Дэмион укладывал ее на гору алых атласных подушек, но вскоре Санди напряглась, когда он начал ее раздевать. Ее груди отяжелели и налились страстью раньше, чем он к ним прикоснулся, его губы обжигали ее кожу поцелуями. Он шептал похвалы ее телу, но она в ответ могла только чуть слышно стонать. Яростное пламя желания довело Санди почти до исступления. Он раздвинул ей ноги и скользнул в нее — сильный, горячий, страстный. Она цеплялась за его плечи, поднимаясь вместе с ним от вершины к вершине, пока они оба не воспарили в экстазе, который ошеломил их и наполнил трепетной радостью.
69 
