37 
В его голосе звучало такое… разочарование, что Дебора поднесла руку к его щеке.
— Вам было очень плохо?
— Да. — Господи, как ему хотелось повернуться к ней, уткнуться лицом в ее волосы и позволить ей ласкать себя! — Мне было очень плохо.
— Позвольте мне вам помочь. Расскажите мне все, что вам известно, и я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Монтега и те, кто за ним стоит, заплатили за то, что они с вами сделали.
Она попытается. Понимая, что его это волнует, даже пугает.
— Я сам плачу свои долги.
— Черт, и он еще говорит об упрямстве! — Она поежилась, когда он вынес ее под дождь. — Я готова поступиться своими принципами и сотрудничать с вами, а вы….
— Мне не нужны партнеры!
Она почувствовала, как он напрягся от ее слов, словно от боли. Но она не смягчится. Во всяком случае, пока.
— Прекрасно, замечательно! Да опустите же меня! Вряд ли вы сможете пронести меня до дому!
— Я и не собираюсь. — Но он смог бы. Он уже представлял, как несет ее под дождем в ее квартиру и кладет в постель. Вместо этого он пошел по тротуару в конец квартала, где горел свет и двигался транспорт. — Остановите такси!
— Остановить такси? Вот так?
Он не понимал, почему внутри у него все горит и в то же время ему хочется смеяться. Он повернул голову и успел заметить, как сверкнули ее глаза, когда их губы оказались на расстоянии дюйма.
— Вы же можете поднять руку, не так ли?
— Да, могу! — Изнемогая в ожидании поцелуя, она подняла руку. Минут через пять к тротуару наконец подкатило такси. Несмотря на раздражение, она с трудом подавила улыбку, увидев, как водитель раскрыл рот при виде ее спутника.
— Ого, вы Немезид, да? Эй, приятель, подвезти?
— Нет, подвезти надо леди! — Он безо всяких усилий усадил Дебору на заднее сиденье и еще раз, словно на память, провел рукой в перчатке по ее щеке. — Дома приложите к больному месту кусок льда и выпейте аспирин.
— Спасибо! Большое спасибо! Послушайте, я не закончила…
Но он отступил на шаг назад и исчез в темном густом дожде.
— Это действительно был он, да? — Таксист выгнул шею к Деборе, игнорируя раздраженные гудки. — Что он сделал, спас вам жизнь или что-нибудь еще?
— Что-нибудь еще, — пробормотала она.
— Вот это да! Приеду домой и расскажу жене! — Широко улыбнувшись, шофер включил мотор. — Поездка за мой счет!
Глава 6
Со стоном, обливаясь потом, Гейдж работал со штангой; лежа на спине в одних шортах, он качал брюшной пресс. Его мускулы пели, но он твердо решил отжаться сто раз. Пот ручьями лил ему на глаза, а взгляд был сосредоточен на одной маленькой трещинке на потолке. Даже в боли он находил удовлетворение.
Гейдж слишком хорошо помнил то состояние слабости, когда ему тяжело было даже поднять журнал. Когда он, с трудом держась на ватных ногах и прерывисто дыша, пытался ходить по больничному коридору. Он помнил, что такое разочарование и беспомощность.
Сначала он не хотел лечиться, предпочитая сидеть в одиночестве и размышлять. Затем он счел свою мучительную боль наказанием за то, что остался жив, а Джек погиб.
А однажды, слабый, больной, в состоянии самой темной депрессии, он стоял в своей больничной палате, покачиваясь и опираясь о стену. Всей силой воли он желал просто исчезнуть.
И исчез.
Не веря себе, он решил, что начались галлюцинации. Что он сошел с ума. Затем, в состоянии ужаса и потрясения, он раз за разом исчезал и возникал, дойдя до того, что наклонял зеркало наискосок комнаты, чтобы наблюдать, как он сливается с пастельной стеной возле постели.
Он никогда не забудет то утро, когда медсестра принесла завтрак и прошла мимо, не заметив его, на ходу проворчав что-то о пациентах, которые не лежат в постели, как полагается.
И он понял, что, вернувшись к жизни, приобрел какие-то необычные способности. Понял, что это не случайно.
Лечение стало чем-то вроде религии, чем-то, чему он посвятил каждую унцию своих сил, каждую частичку своей силы воли. Он тренировался все упорнее, пока его мускулы не вернулись в прежнее состояние, не окрепли. Он занялся боевыми искусствами, часами поднимал тяжести, выполнял другую монотонную работу, ежедневно плавал в бассейне. Он также тренировал свой ум, много читая, заставляя себя разобраться в унаследованном миллиардном бизнесе, усердным трудом освоил сложные компьютерные системы.
37 
