63 
– Сиди, я сам. – Он встал и поставил чайник. – Рассказывай, что было дальше!
– Я и словом не обмолвилась, что собираюсь уезжать, хотя заранее спланировала каждый свой шаг. Я собрала вещи, удрала из дома, когда они спали, добралась до автобусной станции и купила билет до Нью-Йорка. Когда взошло солнце, я была уже далеко и думала, что никогда не вернусь, но... через два года приехала повидаться с ними. У меня была работа, мне прилично платили, и у меня было свое жилье. Крошечный чуланчик, можно сказать, но свой. Приближался отпуск, и снова я села в автобус и поехала опять на границу Джорджии, чтобы повидаться с ними. Ну, может быть, и затем, чтобы похвастаться тем, чего я достигла. Я отсутствовала два года, но через минуту мне стало казаться, что я и не уезжала.
Он понимающе кивнул. Он уехал в колледж и стал мужчиной, надо полагать, за четыре года учебы, а когда вернулся, все было как прежде. Однако это «прежде» ему было по нраву, он по нему очень скучал.
– Все, что я ни делала, отец осуждал. «Вы только посмотрите, какой шлюховатый у нее вид! О, мне известно, какой образ жизни она ведет на Севере. Наверное, приехала домой, потому что забеременела от одного из тех, с кем валялась в постели…» Я была девственницей, но он не сомневался, что я проститутка. Однако за эти два года я стала тверже характером и возмутилась. Впервые в жизни я осмелилась восстать против него. Остаток моего отпуска я залечивала синяки на лице и, когда их можно было скрыть под макияжем, вышла на работу.
– Господи Иисусе! Тори!
– Он только раз меня ударил, но с его силищей этого было достаточно.
Она рассеянно поднесла руку к лицу и провела пальцами по слегка искривленной линии носа.
– Он сбил меня с ног, и я ударилась о кухонный стол. Сначала я даже не поняла, что у меня сломан нос. Когда он снова на меня замахнулся, – продолжала Тори, – я схватила нож, лежавший в раковине. Большой кухонный нож с черной ручкой. Но я не сознавала, что делаю. И он, наверное, увидел по моему лицу, что я сейчас пущу его в ход. И пущу его в ход с радостью. Тогда он выскочил из трейлера, а мать побежала за ним, умоляя не уходить. Он отшвырнул ее, как щепку, так что она упала в грязь, но она все кричала и звала его. Господи, да она ползла за ним по грязи на четвереньках. Никогда этого не забуду. Никогда.
Кейд подошел к плите и снял вскипевший чайник. Чтобы дать ей возможность немного успокоиться, неторопливо насыпал чай и залил его кипятком. Потом снова сел и стал ждать продолжения рассказа.
– Выговорись, Тори. Отделайся от всего этого навсегда.
– Хорошо.
Успокоившись, Тори открыла глаза. Если бы она увидела в его взгляде жалость, она не стала бы продолжать, но на нее смотрело само терпение.
– Мне ее было жалко, но в то же время я чувствовала отвращение. И одновременно ненавидела ее. Наверное, в ту минуту я ее ненавидела больше, чем его. Я положила нож и взяла сумку, которую даже не успела распаковать. Ведь я пробыла у них меньше часа. Когда я вышла из трейлера, мать все еще сидела в грязи и плакала, но взглянула на меня сердито.
«Зачем уезжаешь, ведь он опять разгневается? От тебя всегда были только одни неприятности», – вот что сказала мне она.
Я прошла мимо, не сказав ни слова. С тех пор мы не разговаривали. Она мне родная мать, но все эти годы, с двадцати лет, я не обменялась с ней ни словом.
– Но это не твоя вина, – мягко сказал Кейд.
– Я долго была под наблюдением психоаналитика и знаю, что я не виновата. И все же я была причиной того, что произошло. Думаю, отец мстил мне за то, что я вообще живу на свете. И родилась такой, какая я есть. Пока разница между мной и другими детьми не сказалась, он на меня не обращал внимания. Я была головной болью для матери, и он редко удостаивал меня тычка, но, когда заметил разницу, наверное, недели не проходило без насилия с его стороны. Нет, не сексуального, – пояснила Тори, заметив выражение его лица. – Да, он этого хотел, и это его пугало, поэтому он бил меня с особенной жестокостью. И получал, когда бил, извращенное удовольствие. В его натуре секс и насилие всегда были крепко-накрепко переплетены. Кейд встал и налил ей чаю.
– Но ты сказала, что виделась с ними дважды.
– Не с ними. С ним. Три года назад он приезжал в Чарлстон. Он подошел к моему дому, выследив меня, когда я возвращалась с работы. И напал, когда я выходила из машины. Я испугалась до смерти. Он сказал, что мать больна и им нужны деньги. Я ему не поверила. От него разило спиртным.
63 
