– Это он! – прошипел Мило. – Предлагает сделку.
Виктор тут же вскочил:
– Дай мне поговорить с ним…
– Подожди! – Половски схватил его за руку. – Не торопись. Действовать нужно осторожно. Подумай, что мы…
Виктор отвернулся от фэбээровца и выхватил трубку у Мило.
– Это Холланд, – рявкнул он. – Где она?
Человек на другом конце линии не спешил с
ответом. Выдерживая паузу, он давал понять, кто контролирует ситуацию.
– Она у меня. Живая.
– Я хочу в этом убедиться.
– Вам придется поверить мне на слово.
– На слово? Черта с два! Мне нужны доказательства.
Снова томительная пауза. Затем через потрескивания и шорохи пробился другой голос, такой дрожащий и испуганный, что у него дрогнуло сердце.
– Виктор, это я.
– Кэти? – Он шумно выдохнул. На сердце моментально полегчало. – Ты в порядке?
– Я… да… в порядке.
– Где ты?
– Не знаю. Думаю… – Она замолчала. – Нет, не знаю.
– Он трогал тебя?
Пауза.
– Нет.
«Она не может сказать правду. Он что-то сделал с ней. Может быть, просто угрожал, а может…»
– Кэти, я обещаю тебе, все будет хорошо. Клянусь тебе…
– Поговорим о делах, – перебил его мужской голос.
Виктор стиснул трубку так, что побелели костяшки пальцев.
– Если ты тронешь ее, я…
– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия.
Кто-то положил руку ему на плечо. Он обернулся. Фэбээровец смотрел на него, качая головой и словно говоря: «Не теряй головы. Договаривайся. Торгуйся. Нам нужно выиграть время»
Виктор кивнул, перевел дыхание, и, когда заговорил, голос его прозвучал почти бесстрастно.
– Ладно. Тебе нужны пробирки – они твои.
– Этого мало.
– Хорошо. В нагрузку к пробиркам добавлю себя. Устраивает?
– Устраивает. Вы с пробирками в обмен на ее жизнь.
Виктор услышал приглушенное «нет!». Кричала Кэти.
– Нет, Виктор, не соглашайся! Они хотят…
Крик оборвался… Кэти застонала от боли. И
тут уж Виктор сорвался. Самообладание разлетелось на кусочки. Он орал, сыпал проклятиями и просил, угрожал и обещал сделать все – лишь бы Кэти не трогали. Он как будто сошел с ума.
И снова Половски взял его за руку и встряхнул. Виктор остановился. Лицо его горело, глаза блестели, сердце колотилось, а глаза застилали слезы.
– Соглашайся, – прошептал фэбээровец. – Ты еще не обо всем договорился.
Виктор сглотнул и на секунду зажмурился. «Господи, дай мне сил».
– Когда произведем обмен? – сухо спросил он.
– Сегодня. В два часа ночи.
– Где?
– В Пало-Альто. Старый театр «Сарацин».
– Но ведь театр закрыт. Его закрыли на…
– Откроют. Специально для вас. Замечу кого-то еще, пристрелю ее без предупреждения. Понятно?
– Мне нужна гарантия. Я должен знать…
Ему ответило молчание, а потом, через пару
секунд, в трубке послышались гудки.
Виктор медленно положил трубку на рычаг.
– Ну? – спросил Половски. – Договорились?
– Да. В два часа ночи в театре «Сарацин».
– То есть через полчаса. Времени мало. Мы даже не успеем подготовиться…
– Я пойду один.
Мило и фэбээровец посмотрели на него, как на сумасшедшего.
– Черта с два, – сказал Половски.
Виктор схватил переброшенный через спинку
стула пиджак и похлопал по карманам – портсигар с пробирками был на месте. Он повернулся и шагнул к двери.
– Подожди, Герш! – окликнул друга Мило. – Он же убьет тебя!
Виктор оглянулся.
– Может быть, – тихо сказал он. – Но другого шанса у Кэти не будет. И я этот шанс не упущу.
– Он не придет, – сказала Кэти.
– Заткнись, – процедил Мэтт Тайрон, подталкивая ее в спину.
Они шли по усыпанному битым стеклом переулку с тыльной стороны театра, и Кэти отчаянно пыталась придумать, как сорвать назначенную встречу. В том, что встреча закончится смертью не только для Виктора, но и для нее самой, она не сомневалась. В расчеты этих двоих вовсе не входило оставлять ее живой. Самое лучшее, на что Кэти могла рассчитывать, – это спасти Виктора. И она твердо намеревалась использовать для этого все шансы.
– Улики у него, а больше ему ничего не надо. Неужели вы думаете, что он отдаст их в обмен на меня?
Тайрон с сомнением взглянул на Сэвича:
– А если она права?
– Холланд придет. Я таких знаю. Оставить женщину в беде – это не его стиль. – Сэвич повернулся и обманчиво ласковым жестом потрепал ее по щеке. – Он даже прибежит, когда узнает, что именно мы с ней сделаем.