Особенно,... 
119 
– Слушай, Примус. Уже съезжаю, а так в суматохе и не поняла, кто тут Вечный Жид? В чём его вина? Кому он и в чём отказал?
– Ну, это проще простого, детка. Это наверняка уже и твой кот уразумел. Вечный Жид – это всего лишь несчастная старушенция Аверченко. Неля Васильевна. Как ты сама не догадалась? Там же всё написано!
– Где?
– Да вот здесь. – Примус поднялся и достал из шкафчика тугую пачку писем. – Прости, я тут почитывал летними ночами. Ничего?
– Чёрт! А я так и не удосужилась.
– Маленьким девочкам свойственно упускать главное. Переписка твоей бабушки-тётушки и родного брата этой Нели – это что-то. Эпистолярный роман.
– И при чём там «несчастная старушенция»? Хм… Несчастная, скажешь тоже! Да она гадкая и мерзкая.
– Да. Тем и несчастная. Понимаешь ли, как я смог уловить между строк, Неля Васильевна пылала к своему брату не совсем сестринской страстью. И, разумеется, её скрывала, потому что – низя! А тут появляется твоя тётка. Любовь. Затем война. После войны – ещё хуже. Виктор Аверченко возвращается с войны в комнату твоей тётки. Женится на ней, всё честь по чести. А Неля начинает на него доносы строчить, мол, сотрудничал с оккупационными властями. Всю корреспонденцию из их ящика Неля вскрывает первой. А они её – не то для конспирации, не то в шутку – начинают называть Вечным Жидом. При том при всём, что ничего такого особенного, – древние греки вместе с Шекспиром отдыхают. Потому что тут всё на фоне коммунальных кастрюль, дежурств по туалету и прочей густонаселённости и включённости в процесс всех проживающих и мимо пробегающих лиц. Сама почитаешь, когда захочешь. А отказала им несчастная – тогда ещё не старушенция – всего лишь в праве на любовь. Прокляла их как-то там по-своему, по-еврейски. Уж не знаю – я в таких культурологических сведениях не подкован, – подействовало или нет. Но вроде как Витя Аверченко отправился в мир иной чуть не сразу после. Ну а тётка твоя и ныне жива и здравствует. Может, потому, что русская? А может, потому, что здоровее? Или потому, что женская ненависть – основной движущий механизм женской витальности. Прям даже не знаю, как они нынче живут-то с Нелькой в разлуке? М-да… Лучше, когда одну бабу любят несколько мужиков, чем когда одного мужика – несколько баб. Мужчины не так… не так фатальны…. Я вот кое-что другое тут вычитал, куда более важное для тебя. – Примус порылся в пачке, выудил письмо, быстро нашёл нужное место и прочитал вслух: «…что от Александра Александровича Чекалина, полного кавалера георгиевских орденов, помещик по приходе его со службы вольную дал и подарил камский дом, в котором родились: Александр, Николай, Полина и Люба. Полина стала Евдокимовой, а Люба – Верещагиной. Потом у моего деда пошли дети: Надя, Валя, Евгения и Сашка…» Ну и так далее, и так далее… Это твоей бабушке-тётке её, как я понимаю, отец пишет. Родословную рассказывает, чтобы помнила. Или чтобы знала. Тебе знакомы фамилии?
– Да, конечно, знакомы. Тётка Валька сама Чекалина, а Евдокимова – у меня сестра в Питере, Евдокимова. Спички детям не игрушка! – Полина хихикнула. – Я у неё правилами безопасности интересовалась, и вообще мы с ней дружили.
– Ну, тогда знай, что дед твоей этой сестры строил Марийский бумажный комбинат, родильный дом в городе Волжске и… И сама почитаешь. Человек не ленился – писал, другой человек – собирал. А тебе всё фу-фу!
– Примус! Я всё прочитаю. Спасибо. Теперь, когда у меня масса свободного времени…
– Ты не заметила главного, – перебил её Примус, – мне, например, было очень приятно, что ты потомок полного кавалера георгиевских орденов…
– Ну тогда пусть тебе будет в два раза приятней, потому что я с двух сторон потомок полных кавалеров георгиевских орденов! – Полина вздохнула. – Жаль только, что мне самой это чести не добавляет. – Но тебе спасибо, что письма прочитал и носом ткнул. Теперь я знаю, что у меня в роду не только дворяне, люмпены и чекисты, но и даже крепостные крестьяне и строители. Полный комплект. Страшно подумать, чего намешано.
– Зато легче индульгенцию выписать сразу за всё, что ты ещё натворишь, – против обыкновения Примус был серьёзен. – Генетический код, его через губу не переплюнешь.
– Да какой там код! – Полина рассмеялась. – Кодом ничего оправдывать нельзя. Вон и наш мегадворник моряк-искусствовед Козецкий тоже с кодом. И что в итоге? Нет-нет. Сам же говорил. Сила, воля и, желательно, их разумное взаимодействие.
119 
