Хантер старался не думать, с каким наслаждением он лизал бы эти следы от одежды, с не меньшей, чем кошка Кьюпид своих котят.
«Не думай об этом, – сердито одернул себя Хантер, – это не только глупо, но и опасно. Так же, как и тот несостоявшийся поцелуй в пыли загона, после стычки с бандитами».
Ее близость, мольба в ее глазах помутила ему мозги, и надо быть благодарным Микки, помешавшему поцелую.
Но вместо благодарности он испытывал бешенство.
Хантер с удовольствием содрал бы с него шкуру тупым ножом и повесил сушиться в сарае.
Элисса осторожно посмотрела на Хантера. Он не хотел ее брать с собой, словечко «глупо» она слышала несколько раз, пока седлала Леопарда. Единственное, что понравилось Хантеру, – охотничье ружье, которое она вынесла из дома. Изысканная гравировка, инкрустация золотом и серебром заставили его нахмуриться, но то, что оружие содержалось в чистоте и порядке, смягчило его сердце.
– У тебя были когда-нибудь трудности с водой? – спросил Хантер.
Неожиданный вопрос испугал Элиссу.
– Для скота или для дома? – уточнила она.
– Для того и другого.
– Для скота – никогда. Наши ручьи не пересыхают даже в самые жаркие месяцы.
– А Хаус-Крик?
– Он никогда не высыхает, но… – Элисса замолчала. Ей не хотелось вываливать все проблемы Лэд-дер-Эс, иначе она покажется нытиком, что вряд ли возвысит ее в глазах Хантера.
– Но? – настаивал он.
– Появились другие трудности, – созналась она.
– Недавно?
Элисса кивнула.
– Выкладывай, – велел он. – Что случилось?
– Ой, ну мелочи. Ну один лонгхорн свалился в воду и утонул.
Хантер сощурился.
– Когда? – строго потребовал он ответа.
– Как раз перед таянием снегов. Но мы все вычистили, водопровод заработал, правда, мы опоздали с перегоном.
– Так, а еще? Что-то еще было?
– С водой? Нет, вода чистая.
Оба несколько минут молчали.
Элисса уже начала привыкать к немногословности Хантера.
Тихая песня ветра в траве, ритмичные удары лошадиных копыт, призывные песни черных дроздов на болоте намного приятней болтовни ни о чем. На дорогу выбежал Виксен и замер шагах в пятидесяти, выжидательно уставившись на всадников.
– Скот? – спросил Хантер.
– Нет. Если бы скот, собака уже гнала бы его к нам.
Элисса резко свистнула. Виксен мгновенно развернулся и кинулся к лощине.
– Хорошая собака, – похвалил Хантер.
– Мак и мама дрессировали всех собак. Мак клялся, что каждая из них стоит пяти мужчин, когда приходится выгонять скот из лощин, зарослей и топей.
Лицо Элиссы подернулось печалью, так бывало всегда, когда она вспоминала мать и верного Мака.
Хантер заметил это и пожалел, что спросил о собаках, но потом почувствовал раздражение.
«Она же в конце концов не девочка с косичками. Я здесь для того, чтобы покончить с Калпепперами, не мое дело опекать сиротку с печальными глазками».
– Сколько скота ты нашла весной? – резко спросил Хантер.
– Меньше сотни. Потом работники стали исчезать. Очень быстро. И наступила неделя, когда на Лэддер-Эс остались Мак, Микки, Лефти и Джимп. А потом Мака убили.
– А кто-нибудь пытался перекрыть водопроводную трубу?
Элисса немного испугалась, забеспокоилась и прикусила нижнюю губу.
– Перед смертью Мака она ломалась несколько раз, – медленно проговорила она.
– Следы?..
– Он ничего не говорил о следах. Чинил и все.
– А Мак хорошо читал следы?
– Лучше всех. Потому и приехал с отцом на Запад. Он настоящий скаут и охотник. А потом, когда Мак потерял руку в схватке с индейцами, занялся фермерством.
Хантер искоса посмотрел на девушку.
– Мак, – сказал он. – Это его полное имя?
– Маколей Джонстоун.
– Маколей, – Хантер медленно улыбнулся. – Я слышал это имя, он известный человек.
– Да, Мак был хорошим фермером, гораздо лучше отца. Прекрасно понимал животных и любил их больше, чем людей, особенно женщин.
– Можно понять.
Элисса быстро взглянула на Хантера.
Тот не обратил внимания.
– Мак верил, что скот может перезимовать там же, где буйволы и лоси.
Хантер поднял черные брови.
– Да, я слышал об этом в Техасе, – сказал он. – Мужчины хотели перегонять скот к северу не только на убой, но чтобы отпустить в Монтане, Вайоминге и даже в Дакоте.
– И что им помешало?
– Не знаю, они как раз собирали стада для перегона в Канзас, когда я уехал оттуда после войны.