Особенно,... 
78 
Знак в самом деле становился все весомей: лейка росла, росла и вот уже доросла до крыши каменного дома дяди Коли. Ее было бы не обхватить уже всемером. Сделавшись четырехметровой, она начала остывать и приобрела свой обычный серо-стальной цвет, но по-прежнему блестела, отражая сырую ночь вокруг и их страшно вытянувшиеся лица. Наш муж в ужасе что-то бормотал, бабушка крестилась, спокойна была только чеченка Майнат. Вероятно, в фильтрационных лагерях она видела и не такое.
— Ну вот, — со скромной гордостью сказал Игорь. — Модель «Ытылым — шесть, дробь пятнадцать».
— Ытылым угус, ыун аус кырык, — поправил Лынгун, стоявший рядом с Катькой и смотревший на ракету с той жаркой любовью, с какой только автомеханик может смотреть на новенький «Роллс-ройс».
— Ну, дробь пятнадцать-бе-два, если быть совсем точным, — кивнул Игорь. — Милости прошу.
В блестящей поверхности появилась узенькая щель, словно раздвигался железный занавес. Обозначился проход. Катька шагнула первой. В лейке было жарко, на панелях мигали разноцветные приборы, а пол был устлан коврами. Положительно, на этой планете все было во имя человека и для блага человека.
— Быстрей, быстрей, — поторапливал Игорь. — Иначе она сама стартует. Через три минуты люк закроется.
Все быстро вбежали в лейку, не задавая лишних вопросов. Игорь еще раз щелкнул пальцами. Люк закрылся.
«Какая была моя последняя земная мысль? — подумала Катька. — Не помню. Кажется, что-то о Подуше».
Она прижала дочь к себе. Подуша была в восторге.
— Мы поетим, да?
— Уже почти летим.
— Значит, господа, — сказал Игорь торжественно и радостно. — На взлете возможны некоторые перегрузки, но вы не обращайте внимания. Потом я всех приглашу в кают-компанию — немного выпить за встречу и благополучный отлет. После этого желающие смогут лечь спать в верхнем отсеке, у нас анабиоз мгновенного действия и без последствий. А кто хочет, может посмотреть в иллюминатор или послушать музыку. Предусмотрен, кроме того, просмотр видеопрограммы о жизни планеты, на которую вы попадете. Там вам будут очень рады, и вообще давайте забудем обо всем плохом. Я вас сейчас покину, потому что должен буду находиться в кабине пилота. Один человек может пройти со мной, и я думаю, что это будет Катя.
— Нет, — сказала Катька. — Иди рули, я останусь. Потом всех позовешь.
Игорь понимающе кивнул.
— Ну ладно, — сказал он, — ничего не бойтесь. Тут, в нижнем отсеке, иллюминаторы не предусмотрены, — но когда мы немножко поднимемся, там, из кают-компании, все уже будет видно. Невесомости не бойтесь, это даже приятно. Я сам сколько раз летаю, а все волнуюсь. Ну, до скорого.
Он щелкнул пальцами. В потолке открылся люк. Не пугайтесь, это глюк. Неведомая сила втянула Игоря наверх, и он исчез. Из стенок ракеты с легким жужжанием выдвинулись кресла. Их было ровно шесть, и маленькое седьмое креслице для Подуши. Около каждого креслица болтались привязные ремни. Катька крепко пристегнула Подушу, потом уселась, пристегнулась сама и с вызовом обвела глазами окружающих.
— Ну, смелей, — сказала она. — Обратной дороги нет.
Неожиданно за стенками ракеты раздался резкий треск.
— И досюда добрались, — выговорила бабушка.
Майнат напряженно прислушивалась.
— Да не пугайтесь вы, — устало сказала Катька. — Сосед срать пошел. Мы летим, а жизнь продолжается.
Того, что произошло в эту секунду, не ожидал никто. Вместо того, чтобы медленно отделиться от Земли или стремительно рвануть ввысь, лейка бешено закрутилась на одном месте. Больше всего это было похоже на аттракцион «Музыкальный экспресс» в Парке культуры. Вращение ускорялось, Подуша завизжала, дядя Боря радостно захохотал, как хохочут иногда в полный голос здоровые толстые мужики на аттракционах, а Лынгун что-то крикнул по-лынгунски — и в ту же секунду все звуки прекратились, а вибрация исчезла. Они стартовали мгновенно. «Вот откуда ведьмины круги», — поняла Катька.
Она хотела уже поделиться с остальными этим открытием, но тут на нее навалилась страшная тяжесть, ее буквально вдавило в кресло, и сил на разговоры уже не осталось. Она едва не потеряла сознание, но когда, казалось, вовсе уже не стало сил терпеть, наступила блаженная легкость, и ее даже слегка приподняло над креслом.
— Невесомость, — со знанием дела определил дядя Боря. — Быстро мы, а?
78 
