125 
Как бы то ни было, к августу отца доломали. Всей семьей они отправились сдавать анализы (процедура была не слишком приятная, особенно когда стеклянной палочкой лезли в попу, но Анька была готова и не на такие жертвы). Получили в жэке справку о достаточности жилищных условий. Отец, смеясь и ругаясь, сам на себя написал положительную характеристику, которую ему не глядя подмахнул пофигист-начальник. Мать принесла справку о том, что после школы окончила медицинские экспресс-курсы. Чтобы подстраховаться, Анька сняла копию с дневника: ей отчего-то казалось, что почти отличнице Ваську доверят охотнее. Ближайший васятник находился на Юго-Западе, рядом с огромным, так и не достроенным стеклянным карандашом, предназначавшимся когда-то для академии Аганбегяна.
Глава вторая
1
Анька радовалась, ложась спать, и радовалась, засыпая, и даже ночью, когда ей захотелось в сортир, шлепала туда радостно; однако утром ей вдруг стало тревожно. Чем ближе они подъезжали на своей «пятнашке» к длинному, серому бетонному васятнику, тем кислей становилось у нее во рту и горше – на душе. Здание было противное. Помнится, точно так же во рту у нее закипала кислая слюна, а к горлу подступала тошнота, когда ей первый раз в жизни пришлось идти в школу: все вокруг были праздничные, а она уже знала, что ничего хорошего их тут не ждет. В васятник она вошла, как в тюрьму; мать вела ее за руку и почувствовала, как у Аньки враз вспотели ладони. Правда, в коридоре их сразу встретила симпатичная тетя в белом халате: они за три дня, как полагалось, предупредили по телефону, что появятся, и потому их сразу провели к заведующей, в конец длинного коридора первого этажа.
В васятнике пахло, как в детской поликлинике: успокоительная составляющая этого запаха слагалась из лекарств, а тревожная так сразу не определялась. И такие же, как в поликлинике, веселые картинки были на стенах: жираф, зайчик, Белоснежка и семь гномов. У жирафа было почему-то пять ног.
– Подопечные рисуют, – весело сказала тетя в халате.
– Что вы говорите! – воскликнула мать. – Сами?
– Конечно, – кивнула тетя, – у нас кружок. У нас много кружков, сейчас подопечные покажут вам свое искусство… Вы же знаете, мы просто так никого не выпускаем. У нас все выходят, имея в руках дело.
Заведующая была толстой и добродушно-строгой, как все заведующие. Так же выглядела завстоловой в пансионате, куда Анька с матерью ездила на прошлые каникулы. Толстая внимательно просмотрела документы, особенно долго изучала копию дневника и вдруг улыбнулась Аньке совершенно по-человечески.
– Значит, учимся? – спросила она.
– Стараемся, – ответил за Аньку отец.
– Ну и славно. Если проблемы с математикой, то у нас есть один, он поможет…
– С математикой все хорошо, – сиплым от волнения голосом сказала Анька.
– Ну, еще лучше, – снова улыбнулась заведующая. – Вообще, если понадобится репетитор, у нас можно брать на время… Хорошо. Марь-Степанна, проведите товарищей к подопечным, пусть они посмотрят, а я пока приготовлю выписной лист.
Они пошли на второй этаж, в большую залу, на дверях которой висела заляпанная масляной краской табличка «Смотровая». Вероятно, табличку привинтили еще до того, как перекрасили дверь; вообще все в васятнике было сделано не очень аккуратно, кое-как, вроде пятиногого жирафа. Похоже, эти васьки только еще учились, а может, синдром мешал им как следует работать. Надо было обсудить эту проблему с отцом. Анька слышала, что васьки хорошо работают только за бутылку, но бутылку им нельзя, потому что она сводит на нет все достижения по их воспитанию. Биологичка говорила, что надрессировать можно любого, нужен только стимул и индивидуальный подход.
– Ну, вот, – сказала Марь-Степанна. – Подопечные вас уже ждут.
Она распахнула белую дверь, и с детских игрушечных стульчиков – привезенных, вероятно, из ближайшего детсада – повставали разновозрастные, бедно, но опрятно одетые васьки и машки. Анька никогда еще не видела столько васек в одном месте. Тут было несколько васят – почему-то сплошь черноглазых и гнилозубых, – несколько молодых, но в основном васьки были подержанные, смирные, лет сорока на вид.
– Здравствуйте, – сказали они нестройным хором.
– Что же так недружно? – укорила Марь-Степанна. – К вам пришли гости, одному из вас сегодня повезет. Постарайтесь им понравиться, покажите свое искусство. Ну, дружненько!
125 
