Особенно,... 
4 
Как бы кощунственно ни звучало, но Армагеддон начинался для меня не самым худшим образом. Сбылась долгожданная мечта об уединенном, уютном отдыхе, с молчащим телефоном и пустым почтовым ящиком. Без надоевших проблем, охочих до чужих денег фискалов, неповоротливых контрагентов, капризных, вечно недовольных клиентов и тупых, беспомощных подчиненных. С той стороны стены у меня никого не было — некого оплакивать, не о ком жалеть. Все близкие давно умерли, друзья отдалились и потерялись, любимые… одноразовые любимые уже наверняка сгорели вместе со своими рогатыми муженьками. Не стоит лить слезы о пепле, тем более — похотливом и блудливом. Буду скучать по вам, мои длинноногие, беспринципные красавицы, но жалеть — никогда.
Я пересматривал любимые фильмы, читал книги, по которым успел порядком соскучиться, заглатывал пачками радиоспектакли и даже играл в компьютерные игры — ту роскошь, которую не мог позволить себе многие годы — с окончания института. И еще одно любимое, запретное увлечение — теперь можно было пить каждый день, не боясь важной утренней встречи, не сохраняя постоянную концентрацию и опостылевшую трезвость мысли. Внешний мир летел в тартарары, а я увлеченно компенсировал пролетевшие в трудах и заботах годы, всё глубже и глубже погружаясь в релакс…
Праздник закончился быстрее, чем я ожидал. Эйфория сошла на нет при первом же тоскливом взгляде на раздражающе молчаливую мобилу… Фильмы очень скоро надоели, книги не радовали, а игры не цепляли. Я понял, что разучился жить — без работы и круговорота вселенских проблем! Часами — в тайне от самого себя — молил сотовый зазвонить — услышать как всегда взволнованный голос помощника: «Саша, Сан Саныч, приезжай, без тебя никак, таможня (налоговая, ОБЭП, лысый черт и волосатый хрен) опять голову насилует». Привычно обозвать его бесполезным тунеядцем (безрогим оленем, безруким онанистом), мгновенно сорваться с места и погрузиться в свою надоевшую-вожделенную среду обитания… Захлебываться адреналином, терять миллионы нервных клеток, усыхать килограмм за килограммом — но дышать, жить…
Я ругал себя, злился, бесился от собственной дурости, но телефон молчал… Он не мог позвонить, связь отрубилась с первыми ракетными ударами, ощущавшимися даже глубоко под землей, за трехметровыми армированными стенами. Однако мечты редко прислушиваются к логике, и я ждал — до рези в глазах всматриваясь в блеклый экран, заставляя бедный аппарат без устали искать сеть…
Бункер — оазис спокойствия посреди выжженной радиоактивной пустыни. Центр изменившейся вселенной, чья ось неудержимо сдвинулась и теперь проходит через мое рукотворное убежище. Оплот исчезнувшего человечества, пуп земли… От кого я жду звонка? От кого и на кой черт?! Откуда эта тупая маета? Ты получил ключи от рая, нет, не получил — заработал, своим трудом выковал, создал ковчег. И не нужно мне никаких парных тварей — я сам венец и царь себе! Один, потому что достойный, потому что сам, всё сам — спаситель, творец, избавитель… Но откуда взялась маета?!
Помог алкоголь. Больше никаких гомеопатических доз, бокала на ужин, условного глотка на сон грядущий… порции стали измеряться бутылками, коллекционные вина и коньяки, вставшие в треть стоимости самого очень и очень не дешевого бункера, лились неиссякаемой, полноводной рекой — с утра до вечера и с вечера до утра.
Дни помчались вскачь — фильмы, вне зависимости от жанра, превратились в уморительные комедии, примитивные игры — в шедевральные эпические полотна… Лишь книги пытались конфликтовать с избавительным эликсиром… Пылитесь дальше, вам не привыкать! Тошнотворная рефлексия и болезненная тяга к труду растаяли в алкогольном муаре… Короткий, не измеряемый хронометрами миг… счастья? Счастье не нашло дорогу в убежище — сгорело где-то там, вместе с остальными лузерами. Миг спокойствия! Безмятежного, благодатного, благословенного спокойствия! Большего и не требуется… не думать, не чувствовать и не вспоминать.
Жаль, спирт не бескорыстен и всегда соберет свою дань.
* * *
Первой пришла мама. Я был настолько пьян, что даже не удивился… Она умерла, когда мне было двадцать три года… Тяжелая, но вполне излечимая болезнь, требующая интенсивной терапии. Очень дорогой терапии… Безденежное чмо — я не смог ничего сделать. Ни-че-го — для человека, который в одиночку, на условную учительскую зарплату воспитал и обучил сына. Теперь я чмо богатое — однако такое же бессильное…
4 
