Последние отзывы

  115  

Аромат ее духов разливался вокруг, дразнил его чувства. Филипп с трудом контролировал себя.

– У тебя хорошие вина. Одобряю твой вкус. Адриенне вино показалось безвкусным.

– Если хотите, я готова извиниться за то, что сбежала.

– Не стоит беспокоиться.

Он не мог разобраться в своих чувствах, но гнев его уже улетучился.

– Мне следовало понять, что ты трусиха.

– Я не трусиха.

Адриенна поставила свой бокал рядом с его бокалом.

– Трусиха, – повторил Филипп, глядя ей прямо в глаза, – жалкая, самовлюбленная трусиха.

Она отвесила ему пощечину, прежде чем сама поняла, что делает, и прежде чем он догадался о ее намерениях. Глаза Филиппа потемнели от желания дать сдачи, и он выдержал паузу, прежде чем поднял бокал и поднес его к губам. Он сделал это спокойно, но пальцы его с такой силой сжали ножку бокала, что костяшки побелели.

– Это ничего не меняет.

– У вас нет права судить меня, нет права оскорблять меня! Я уехала, потому что так решила, потому что сочла, что так лучше, потому что не хочу быть для вас забавой.

– Могу заверить, Адриенна, что не нахожу в тебе ничего забавного. – Отставив бокал в сторону, Филипп посмотрел на нее. – Неужели ты подумала, что меня волнует только то, что я мог несколько раз овладеть тобой под тропическим небом?

При этих словах кровь отхлынула от лица Адриенны, потом снова прилила к щекам так, что они запылали.

– Скорее я хотела сказать, что меня не интересует такого рода связь.

– Можешь пользоваться любой терминологией, называть это, как хочешь. Это ты, именно ты хочешь принизить то, что произошло между нами, и свести все к пошлой интрижке и дешевой связи, к любви на одну ночь.

– Какое это имеет значение? – Теперь в голосе Адриенны уже звучала ярость, подстегнутая сознанием его правоты. – Одна ночь, две или дюжина?

– Черт бы тебя побрал!

Филипп схватил ее за руку и потянул на кровать. Хотя она и сопротивлялась, он подмял ее под себя, прижал весом своего тела. Сейчас пламя, охватившее их, еще горело слабо, не обжигая и не заставляя терять рассудок.

– Между нами произошло нечто большее, и ты знаешь это. Не просто секс, не любовное приключение, к тому же я не твой отец.

При этих словах Адриенна замерла.

– Дело ведь в этом? Как только к тебе приближается мужчина, как только ты испытываешь искушение уступить ему, ты вспоминаешь отца. Но со мной другое дело, Адриенна. Со мной не так и никогда не будет так.

– Ты не знаешь, о чем говоришь.

– Разве?

Его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее. Он видел, как к ней возвращаются жизнь, страсть, гнев, желание все отрицать.

– Если тебе угодно, можешь его ненавидеть, имеешь на это право, но, черт возьми, не меряй меня одним аршином с ним или с кем бы то ни было.

Его рот приблизился к ее губам и прижался к ним, но не с той нежностью, какую он проявлял к ней прежде, не с осторожностью, а с требовательным желанием, почти с яростью. Адриенна не пыталась сопротивляться, но ее руки, которые он пригвоздил к кровати, сжались в кулаки, потому что она почувствовала жар в крови и головокружение.

– То, что произошло между нами, стало возможным не только потому, что я этого хотел, но и потому, что ты хотела этого не меньше, потому что ты нуждалась во мне так же, как я в тебе. Разве ты посмеешь это отрицать?

Она хотела бы. На ее губах уже трепетала ложь, но неожиданно для себя она сказала правду:

– Нет. Но что было, то прошло.

– Нет, это далеко не так. Ты думаешь, что у тебя сердце бьется учащенно оттого, что ты сердишься? Ты воображаешь, что двое людей могут пережить то, что пережили мы, а потом разойтись и обо всем забыть? – Неожиданно он отпустил ее руки. – Той ночью было только начало…

Его рот был горячим, требовательным и жадным. Когда он поцеловал ее, Адриенна неподвижно лежала в его объятиях, решив, что не даст ему ничего и ничего не примет. Но дыхание ее вдруг участилось, а губы налились теплом и приоткрылись. Он заставил их раскрыться еще больше, а его язык стал дразнить и возбуждать ее.

Это был соблазн, действовавший сильнее, чем нежные слова и легкие прикосновения. Это был вызов, ответ на вопрос, который она никогда не осмеливалась задать.

И тотчас же все изменилось – она прильнула к нему, отвечая на поцелуй, но, кажется, ничто не могло его удовлетворить. Филипп скользнул по ее телу вниз, нетерпеливо срывая с нее одежду. Его руки охватили ее груди, ласкали и дразнили их, пока ее соски не отвердели, пока она не ощутила в них возбуждение и жар. Это становилось все более болезненным и мучительным, и тело Адриенны содрогнулось. И, потянувшись к нему, она приняла его.

  115