147 
– Эдди?
– У меня такое странное ощущение. Я близка к достижению цели. И что потом? Пустота?
Адриенна вытащила ключ из замочной скважины и положила его обратно в свой мешочек.
– Пока это дело еще не сделано.
Вытащив дистанционное управление, она набрала код. Замигал красный огонек. Бриллиант на ее пальце сверкнул, когда красный сигнал сменился зеленым.
– Теперь все должно быть как надо.
– Должно?
Она повернулась к Филиппу с улыбкой.
– Гарантий нет.
Он отступил и позволил Адриенне открыть дверь хранилища. Она осветила помещение фонариком, и в его свете блеснули золото, серебро и драгоценные камни.
– Пещера Аладдина, – сказал Филипп. – Мечта каждого вора. Бог мой! Я думал, что уже все на свете перевидал.
Золотые слитки были сложены пирамидой, доходившей ему до пояса, рядом с ними были уложены слитки серебра. Тут были чаши, вазы и блюда, изготовленные из драгоценных металлов, некоторые были инкрустированы камнями. Женский головной убор, украшенный рубинами, алыми, как капли крови, соседствовал с короной, усеянной бриллиантами. В ящике, который открыла Адриенна, лежали необработанные камни.
Были в хранилище и произведения искусства – картины Рубенса, Моне, Пикассо, которые Абду никогда не вешал во дворце, но считал разумным вкладывать в них деньги. Филипп, отвлекшись от созерцания камней, остановился, направив луч фонарика на полотна.
– Сокровища короля. – Голос Адриенны отдавался в замкнутом пространстве глухим эхом. – Кое-что куплено за счет нефти, кое-что стоило крови, что-то приобретено ценой любви, что-то ценой предательства. А моя мать умерла бы в нищете, если бы я не начала воровать.
Филипп с сочувствием посмотрел на нее, а она продолжала:
– Самое ужасное, самое худшее – это то, что она умерла, продолжая любить его.
Он нежно провел пальцами по лицу Адриенны, чтобы осушить ее слезы.
– Он не стоит твоих слез, Эдди.
– Не стоит.
К Адриенне вновь вернулась решимость.
– Я возьму то, что принадлежит мне.
Она направила луч фонарика на противоположную стену. Когда луч коснулся ожерелья «Солнце и Луна», Адриенна протянула к нему руки. Теперь они дрожали от возбуждения.
Ожерелье было заключено под стекло, но оно не могло скрыть блеска камней. Любовь и ненависть. Мир и война. Обещание и предательство. Стоило только взглянуть на ожерелье, чтобы ощутить все эти противоречивые чувства.
Все драгоценные камни имеют свой характер, но ни один из них был не сравним с бриллиантом и жемчужиной из этого ожерелья. Филипп осветил его лучом своего фонаря и воскликнул:
– Я и вообразить не мог, как оно прекрасно! – Он положил руку на плечо любимой. – Возьми ожерелье. Оно твое.
Адриенна вытащила ожерелье и удивилась его тяжести.
– Я всегда думала, что же это такое – держать в руках свою судьбу?
– И?..
Она повернулась к нему, ожерелье в ее руках было как обещание.
– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что не могу вернуть его маме.
– Но ты сделаешь гораздо больше.
Филипп подумал о полуразрушенном здании на Манхэттене, которое Адриенна собиралась превратить в приют для обездоленных.
– Она бы гордилась тобой, Эдди.
Адриенна кивнула, вытащила из мешка кусок бархата и завернула в него ожерелье.
– Отец придет за ним.
Ее глаза сверкали такой же страстью, как и ожерелье.
– Ты это понимаешь.
– Я понимаю, что жизнь с тобой не назовешь скучной. Она обвела комнату лучом света в последний раз… Ее внимание на мгновение приковали царапины на стене над пустым теперь ларцом, и она стала внимательно их разглядывать. Надпись была сделана давно, но прочесть ее не составляло труда.
– Что там написано?
– Это послание от Берины. Там сказано: «Я умираю из-за любви, но не стыжусь, что люблю».
Адриенна коснулась рукой руки Филиппа.
– Может быть, теперь она почиет в мире.
26
Адриенна, едва сдерживая слезы, продолжала упаковывать вещи. Ясмин с любопытством наблюдала за ней. Солнечный свет лился в окно и падал, расцвечивая яркими красками полосатое платье девочки, сверкал на золотых браслетах, кольцах и серьгах. Адриенна хотела думать, что ее глаза болят и слезятся от резкого солнечного света, но знала, что причина не в этом. Молодая женщина утешала себя тем, что однажды уже покинула Якир и пережила разлуку с семьей. Переживет и в этот раз.
Она увозила с собой ожерелье, но, как оказалось, оставляла во дворце гораздо больше, чем полагала.
147 
