129 
— Еще в самом начале нашего знакомства вы мне сказали, что вас изнасиловал отчим.
— Да, я поделилась с вами этой личной информацией, поскольку вы не верили, что я способна вас понять. Понять, как тяжко вам вспоминать, что вас насиловал отец.
— Это действительно помогло мне открыться. Вы же именно этого добивались? Ну что ж, вы можете праздновать победу!
Мира была явно растеряна.
— Ева?..
— Помните, несколько месяцев назад мы с вами сидели у нас во дворе, пили вино, мирно беседовали… и я сказала вам, что Мэвис беременна. А вы рассказали мне о своих родителях. Об отце и матери, о том, что у них был долгий счастливый брак, о том, какие у вас сохранились чудесные детские воспоминания.
— Ах, вот в чем дело! — Мира с облегчением рассмеялась. — И вас это смущало с тех самых пор? Почему же вы мне ничего не сказали?
— Я… просто не знала, как к этому подойти. Назвать вас лгуньей? Но какой в этом смысл? Вы же просто делали свою работу.
— Это была не просто работа, и я вам не солгала. Ни в том, ни в другом случае. Но теперь я прекрасно понимаю, почему вы так решили и что при этом пережили. Я хочу, чтобы вы меня внимательно выслушали. Прошу вас.
Ева еле удержалась от желания бросить взгляд на наручные часы.
— Ну, хорошо.
— Когда я была еще девочкой, брак моих родителей распался. Не знаю, в чем там было дело, знаю только, что они столкнулись с какими-то трудностями, которые не смогли или не захотели преодолеть. Они отдалились друг от друга, разорвали отношения и в конце концов развелись.
— Но вы говорили…
— Пожалуйста, выслушайте до конца. Для меня это было трудное время. Я была рассержена, обижена, сбита с толку. И, как многие дети, поглощена собой. Именно поэтому я вообразила, что все случившееся — это моя вина. А поверив в это, я еще больше рассердилась на обоих родителей. Моя мать была очень энергичной и привлекательной женщиной. Она не нуждалась в средствах, сделала отличную карьеру. И она чувствовала себя глубоко несчастной. Борясь с этим чувством, она старалась заполнить свое время разнообразными занятиями, окружила себя людьми…
Голос Миры едва заметно изменился, в нем появилась напряженность.
— Отношения между матерью и дочерью иногда перерастают в вечный конфликт, особенно когда они очень похожи друг на друга. Так произошло и с нами. И в этот трудный для нас обеих момент, когда мы находились в состоянии непрекращающейся войны на истощение, она познакомилась с мужчиной. Он был обаятелен, общителен, внимателен, хорош собой. Он буквально заворожил ее. Цветы, подарки, ухаживание… Она вышла за него замуж через четыре месяца после оформления развода с отцом.
Мира встала и взяла кофейник.
— Не стоит мне пить вторую чашку. Я теперь полночи не засну и доведу Денниса до нервного истощения. Но…
— Вы не обязаны мне все это рассказывать, — быстро сказала Ева. — Я уже составила себе представление. Мне очень жаль.
— Нет, я закончу. Но ради нас обеих я выдам вам сокращенную версию. — Она поставила кофейник и с минуту простояла, машинально обводя пальцем рисунок из лиловых анютиных глазок. — Когда он прикоснулся ко мне впервые, я была в шоке. Я была вне себя. А он предупредил, что мать ни за что мне не поверит и просто выгонит меня из дому. К тому времени у меня уже были неприятности. Я бунтовала. Вы назвали бы это вызывающим поведением. — Мира улыбнулась и снова села. — Ладно, не будем об этом. Но мы с матерью были в ссоре, отношения между нами серьезно испортились. А он говорил очень убедительно. Он меня запугал. Я ведь была еще девочкой. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Уж вы-то меня понимаете.
— Да.
— Она много времени проводила в поездках. Мне кажется… Нет, мне не показалось, позже выяснилось, что так оно и было на самом деле: она поняла, что совершила ошибку, выйдя за него замуж. Но у нее уже был за плечами один неудавшийся брак, и ей не хотелось вот так сразу сдаваться. На какое-то время она сосредоточилась на своей карьере, а у него появилась возможность беспрепятственно приставать ко мне. Это тянулось очень долго. Мне представлялось, что отец меня бросил, а мать любит этого мужчину больше, чем меня. И никому из них дела нет, буду жить я или умру. Кончилось тем, что я предприняла попытку самоубийства.
— Это тяжело, — с трудом выговорила Ева, — очень тяжело чувствовать себя совершенно одинокой.
Мира покачала головой.
— Вот вы действительно были одиноки. А я… Но вы правы: чувствовать себя одинокой, беспомощной и виноватой тоже тяжело. К счастью, я не сумела себя убить. Мои родители — оба! — были в моей больничной палате, когда я очнулась. Они просто с ума сходили. Из меня все выплеснулось наружу — гнев, страх, ненависть. Я рассказала, как два с половиной года он насиловал меня и издевался надо мной.
129 
