43 
После того как Ирка разыскала любимую собачку какой-то балерины – хорошей приятельницы одной из профессорско-преподавательских жён, дамы были готовы на неё молиться.
– Ирочка, извините, что так поздно звоню, но моя подруга гуляла с собачкой, и та от неё убежала, вы не могли бы её разыскать, как тогда. Ну, помните, когда вы нашли моё… потерянное кольцо?
Ещё бы Ирка не помнила. Ещё бы они обе не помнили.
Тогда Ирку профессор срочным образом доставил на дачу на собственной «Волге», потому что супругу одолевали ежемесячные боли такой интенсивности, что она уже была готова откусить ему голову, если он немедленно не доставит ей студентку Смирнову! Студентке Смирновой были обещаны все мыслимые и немыслимые блага, потому что более ничем эту студентку прельстить было нельзя – свои отличные оценки по всем предметам она получала и так, безо всякой посторонней помощи. Благополучно разрешённая от боли «пациентка» не отпустила Ирку домой, а пригласила погостить у них денёк-другой (вдруг, паче чаяния, боли возобновятся?). На закате семейство с гостьей восседало на веранде за ужином. Был очень красивый вечер, какие бывают в средней полосе ранней осенью. Внезапно Ирка как будто принюхалась:
– Я пройдусь…
– Ириночка, простите, мы не показали вам наш лес! – подскочил профессор.
– Я сама осмотрюсь, ладно?
– Конечно-конечно! – заюлил хозяин, оглядываясь на закутанную в плед жену, благостно покачивающуюся в плетёном кресле.
– Вам, Ириша, в этом доме можно всё, – измождённым шёпотом подтвердила профессорская половина, – и, котик, не надо так орать! – выстрелила она в мужа, хотя Ирка, признаться честно, говорила куда громче его.
Ирка взяла сигареты и отправилась прогуливаться в «лес». Хотя именно так и выглядел профессорский дачный участок, бывший куда больше всех виденных Иркой прежде. Собственно, ничего подобного этому имению она раньше и не видела. У бабки были сад и огород, а лес начинался в километре за околицей. У родителей были «профкомовские» шесть соток, куда Ирка никогда не ездила. Профессорская же дача выглядела так, как будто действительно забором был огорожен значительный кусок леса, посреди которого вычистили поляну под дом – большой и красивый. Но Ирка такой дом не хотела – в нём было слишком много жизней. И слишком замысловато эти жизни были переплетены.
Она шла, не задумываясь о направлении – полностью отдавшись тому, что её вело. Для себя она называла это «запахом». Всем прочим и вовсе не обязательно было знать, как она называет то, о чём понятия не имеет. След? Нет никаких потерянных вещей. Да и «вещь» – это всего лишь слово. Нет потерянных людей, нет потерянных чувств, нет потерянных жизней. «Камень потерян для тебя, но не для воды! – говорила бабка, пуляя булыжник в реку. – Представь себе, что весь мир вода. Вот эта река. Разве исчез камень, просто переместившись в воде? Разве умер камень? Разве умрёт он даже тогда, когда течение источит его? Он не умрёт, но просто станет водой». Бабка не знала ничего о системах координат и о молекулах, и это ей не мешало. Скорее наоборот – освобождало. Бабкино мироощущение и мировосприятие были куда более продвинутыми, чем знание, ограниченное «традициями исследований, анализов полученных результатов и выводов».
В какой-то момент Ирка вдруг усмехнулась, сделала последнюю затяжку, крутанулась вокруг себя и щелчком указательного пальца не глядя запустила окурок. Потом огляделась вокруг, подошла к месту, где поднимался от земли еле заметный сизый дымок, нагнулась и…
– Привет-привет!
…извлекла из-под прелой листвы массивный золотой перстень. Луч закатного солнца ярко вспыхнул и заиграл на гранях оправленного камня прекрасную цветовую симфонию.
– Ну что, пошли к хозяйке?
Ирка подняла шедевр ювелирного искусства, тщательно загасила ногой лежащий рядом окурок и быстрым шагом вернулась на веранду, где сидели сонные гостеприимные хозяева.
– Ваш?
– Ириночка… Но как?! Дорогая, ты же говорила, что потеряла его на море! Ириша, благодарю вас! Это перстень моей покойной бабки, доставшийся ей от прабабки, а той… А я подарил его Мусечке, когда она родила дочь. А она… Я впервые повысил тогда на неё голос. Мне так было стыдно потом. Прости, дорогая, – обратился он к жене. – Но это всё совершенно не важно. Где вы его нашли, Ириночка? – профессор заполошно размахивал руками.
– Мне действительно казалось, что я потеряла его в санатории. Ирина, я даже не знаю, как вас благодарить! – вскочила из кресла профессорская жена. Сквозь фальшивые нотки радости явственно – для Ирки, разумеется – звучала тревога.
43 
