— Черт бы тебя побрал! Я мог попасть в бензобак!
— Ты мог попасть еще и в того бедолагу.
— Ну и что с того? Мы не воспользуемся этой дорогой по крайней мере целое их поколение. Этот ублюдок осмелился оскорбить принца Эмбера! Когда я стрелял, я думал о ТВОЕЙ чести!
— Я сам в состоянии защитить свою честь, — сказал я, и чувство холодной могущественной ненависти и страсти внезапно проснулось во мне и заставило сказать: — Потому, что он был мой, и это я, а не ты властен был убить или помиловать его, по своей воле.
Ярость прямо выплескивалась из меня.
Брат вдруг склонил передо мной голову, и как раз в это время дверца грузовика захлопнулась, и послышался шум удаляющегося мотора.
— Прости меня, брат, — сказал он. — Прости, что я осмелился. Но я возмутился, когда услышал, как один из них разговаривает с тобой. Я понимаю, что мне следовало подождать, пока ты сам не решишь, что с ним делать, или по крайней мере испросить у тебя разрешения прежде, чем действовать.
— Ну ладно, все позади. Давай попробуем теперь выбраться на дорогу, если удастся.
Задние колеса увязли примерно до середины, и пока я смотрел на них, пытаясь сообразить, как бы тут вывернуться, Рэндом окликнул меня.
— Порядок, я ухватился за передний бампер. Берись за задний и давай вынесем его на дорогу, только теперь уже с левой стороны.
Он не шутил.
Правда, он говорил что-то об уменьшении гравитации, но я ее почти не чувствовал.
Я знал, что весьма силен, но у меня были свои сомнения по поводу того, что смогу поднять «мерседес» за задний бампер.
Но, с другой стороны, мне ничего не оставалось делать, потому что он ожидал от меня именно этого, а я не мог допустить, чтобы он узнал о странных провалах в моей памяти.
Так что я наклонился, ухватился поудобнее, выдохнул и напряг ноги. С чавкающим звуком задние колеса выскочили из влажной грязи. Я держал машину примерно в двух футах над землей! Это было тяжело — черт возьми! Это было тяжело, но я мог это сделать!
С каждым шагом я увязал дюймов на шесть. Но я нес машину, и Рэндом тащил ее с другой стороны.
Мы поставили автомобиль на дорогу, и он слегка качнулся на амортизаторах. Затем я снял ботинки, вылил жидкую грязь, вычистил пучком травы, выжал носки, отряхнул и закатал брюки, бросил ботинки с носками на заднее сиденье и сел за руль босиком.
Рэндом сел рядом, хлопнул дверцей сказал:
— Слушай, еще раз хочу сказать, что очень виноват перед то…
— Брось! Я уже все забыл.
— Да, но мне не хочется, чтобы ты на меня сердился!
— Я не сержусь. Просто на будущее удержись от убийств в моем присутствии, вот и все.
— Можешь не сомневаться — пообещал он.
— Тогда поехали дальше.
И мы поехали.
Мы промчались по каньону среди скал, затем очутились в городе, который, казалось, был сделан полностью из стекла или стеклозаменителя, с высокими хрупкими зданиями, и с людьми, на которых светило розовое солнце, высвечивая их внутренности и остатки обедов. Когда мы проезжали мимо, они останавливались и глазели на нас. Они собирались на углах улиц толпами, но ни один не попытался задержать нас или перейти дорогу перед нашей машиной.
— Жители этого города несомненно будут рассказывать об этом происшествии долгие годы, — заметил Рэндом.
Я кивнул.
Дорога кончилась, мы ехали по поверхности, которая казалась нескончаемым листом силикона. Через некоторое время он сузился и вновь перешел в нашу дорогу, а потом справа и слева от нас появились болота, коричневые и вонючие. в одном из них я увидел — клянусь — диплодока, который поднял голову и глядел на нас довольно неодобрительно.
Над головой пронеслось, громко хлопая крыльями, похожее на летучую мышь создание. Небо было королевского лазурного цвета, а солнце на нем бледно-золотым.
— У нас осталось меньше четверти бака.
— Хорошо, — сказал Рэндом. — Останови машину.
Я нажал на тормоз и откинулся в кресле.
Прошло довольно много времени — минут пять-шесть — а он все молчал.
— Поехали, — наконец сказал он.
Мили через три мы подъехали к какой-то баррикаде из тесаных бревен, и я начал объезжать ее. С другой стороны были ворота, и Рэндом велел мне остановиться и сигналить. Так я и сделал, и через некоторое время деревянные ворота на ржавых чугунных петлях заскрипели и открылись.
— Въезжай смело. Опасности нет.
Я заехал и слева от себя увидел три колонки с бензином, а неподалеку
— маленькое здание, какие я видел тысячами раньше, при более ординарных обстоятельствах. Я подъехал к одной из колонок и стал ждать.