129 
Но, на счастье, Рэкс первым увидел меня из машины и, как он заявил, чуть ли не сам остановил «фольксваген»!
Тут он, по-моему, на радостях малость приврал, но я был так рад его видеть, что не обратил на это никакого внимания.
— Знаешь, Кыся... Мне все время чудилось, что ты зовешь меня! Особенно сегодня ночью. Поэтому я и настоял на этой поездке... — удивленно проговорил Рэкс.
— Рэксик! Корешок ты мой немецкий!.. Если бы ты только знал, как ты был прав! Я мечтал о встрече с тобой...
И я рассказал Рэксу все.
Я рассказал Рэксу все — вплоть до мельчайших подробностей своего разговора с Дженни вчера под столом, вплоть до моих собственных ОЩУЩЕНИЙ и недобрых ПРЕДВИДЕНИЙ.
Я только одного не сказал Рэксу— то, что я трахал Дженни. И тогда, на пароходе, и вчера вечером, под столом в «Тантрисе». Я совершенно не знал, как он к этому отнесется и нет ли в Германии какого-нибудь специального закона, запрещающего Котам трахать небольших Собачек даже тогда, когда Собачки этого хотят сами. А Рэкс хоть теперь вроде и друг-приятель, а всё-таки — Полицейский. Так что насчет разных там отношений с Дженни пока надо помалкивать в тряпочку. «Знакомая Собачка» — и все!
Рэкс очень внимательно меня слушал, ни разу не перебил, только все время понемножку писал то на пенек, то на кустик, то на дерево — отмечал территорию. Чтобы грюнвальдские Собаки не очень-то задирали хвост. А когда я закончил, Рэкс в очередной раз задрал заднюю лапу на какой-то куст и так серьезно-серьезно говорит:
— Информация, Кыся, грандиозная! Теперь нужно подумать, как со всем этим справиться. С тех пор как с твоей легкой лапы у меня появился ДВУСТОРОННИЙ КОНТАКТ с Клаусом, работать стало неизмеримо легче! Но иногда в нем происходят какие-то психологические срывы, он перестает меня понимать так, как нужно, и начинает пороть отсебятину. Из-за этого, несмотря на его очень серьезный опыт работы в полиции, мы нет-нет, да и попадаем в дурацкое положение... Но тут я надеюсь, что мне удастся все объяснить ему с максимальной для него доступностью, и мы сегодня же вечером и займемся этим делом. Тут уж, как говорится, поставлена на карту честь всей германской полиции!..
Не прошли мы и двадцати метров, как Рэкс снова задрал лапу, сикнул пару раз на поваленный и полусгнивший ствол сосны и так задумчиво сказал:
— Единственное, что мне пока пришло в голову, то, что ты напрасно попросил Дженни поискать эту «Бабушкину бомбу» в доме у Хартманнов. Я думаю, что эта «Бабушка»... или, как вы, русские, говорите, «матрешка» со взрывчаткой уже давно находится в вашем доме. Наверняка Мозер ее спрятал там, где герр Тифенбах...
— Фон Тифенбах, — поправил я Рэкса.
— Прости, пожалуйста. Где герр фон Тифенбах хранит свою новогоднюю пиротехнику. — И будучи неуверен, что я понял это слово, пояснил:— Ну, эти свои ракеты... Фейерверк... Поищи, но...
Тут Рэкс снова на что-то поднял заднюю лапу и дословно повторил слова, которые я вчера сказал Дженни:
— Поищи, но упаси тебя Господь — ничего не лапай. У нас этим занимается специальный отдел. А там ребята с очень высокой квалификацией. И то время от времени происходят трагические ошибки.
Спустя часа полтора, нагулявшись по лесу, мы все четверо оказались в чистенькой придорожной пивнушке, где моего фон Тифенбаха знали как облупленного, и хозяева пивной стояли буквально на ушах, только чтобы поймать взгляд Фридриха. Не скрою, мне это безумно понравилось! Щура наверняка обвинил бы меня в снобизме, и я был рад, что он никогда об этом не узнает...
Кстати, выпить пива нас всех пригласил Клаус. На мгновение Фридрих почувствовал себя неловко — у него не оказалось с собой денег, но Клаус даже слышать ничего об этом не хотел и заплатил за пиво сам, из своей полицейской зарплаты.
Мы с Рэксом, нашлявшись по лесу, набегавшись и, не скрою, наигравшись и напрыгавшись, дико устали и теперь без сил валялись у стола Клауса и Фридриха.
Рэкс вообще нахально похрапывал, а я, положив голову на могучую Рэксову лапу, в сладкой полудреме слушал, как Клаус рассказывал Фридриху про всякую там преступность...
Рассказал, как недавно в Мюнхен прилетал сам Бернд Шмидбауэр — координатор секретных служб при Управлении канцлера Германии, собрал всю Баварскую КРИПО — криминальную полицию и горько сетовал на растущую преступность и увеличивающееся количество террористических актов. Мне эти цифры, которые называл Клаус, ни хрена не говорили, а Фридрих только удрученно и скорбно покачивал головой. Особенно когда Клаус стал рассказывать о поджогах общежитий для беженцев, о погромных выходках новых националистов, об уличных нападениях, на иностранцев, разных там рыданиях по поводу годовщины смерти Рудольфа Гесса или празднования дня рождения Адольфа Гитлера...
129 
