141 
Не скрою, все действия, которые я совершил, для меня, Кота, были невероятно сложными! Для Человека, даже самого глупого — раз плюнуть... Я же так умудохался, что у меня потом еще часа два лапы дрожали и в ушах стоял звон. Наверное, тоже давление, повысилось, как у Фридриха, когда он перенервничает.
Теперь я ждал Гельмута...
* * *
Он приехал на следующий день, двадцать третьего декабря, выдал во всеуслышание версию, дескать, его автомобиль плохо заводится, и попросил герра Мозера посмотреть, что там такое...
Когда же они с Мозером пошли наверх к Фридриху спросить, может ли герр Мозер уделить часок автомобилю герра Хартманна и оставили серебристый «мерседес» с открытыми дверцами у гаража, я спокойненько вытащил русскую бомбу в тенгельманновском пакете из-под летних колес американского джипа «чероки» и запихнул его глубоко под водительское сиденье «мерседеса» герра Хартманна. Да еще и догадался прикрыть пакет задним накладным ковриком...
Теперь осталось только предупредить Дженни, чтобы она попыталась любым способом войти в Контакт с Моникой и, не говоря Монике ни слова правды, заставить Монику в ближайшие дни даже не подходить к серебристому «мерседесу». Что я в этот вечер и сделал. Смотался к дому Хартманнов, пролез сквозь золотые завитушки ворот в садик и совершенно нагло уже чисто Телепатически вызвал Дженни.
Из дому ей было не выйти — у нее таких проходи-ков, как мне сотворил герр Лёмке, не было, и единственное, что она могла — встать на задние лапки у окна гостиной, где еще не опустили жалюзи, и притиснуться к толстому двойному стеклу своей заспанной мордочкой.
Я хорошо помнил именно этот раздел из книги доктора Ричарда Шелдрейса — мы его с Шурой Плоткиным даже специально отрабатывали — и сделал все по науке. Сосредоточился и Телепатически четко передал Дженни свое предупреждение насчет серебристого «мерседеса»:
К счастью, Дженни все восприняла как надо, закивала головкой и засучила лапками по стеклу. Мне показалось, что я даже услышал ее ответ — дескать, «... ВСЕ ПОНЯЛА.. НЕ ВОЛНУЙСЯ, ЛЮБИМЫЙ...». И потом — неясно и неразборчиво, типа — «ОЧЕНЬ ТЕБЯ ХОЧУ!..».
Вот этим разделом из Шелдрейса надо будет подзаняться с Дженни в свободное время. А то она неважно рубит в Бесконтактной Телепатической Связи...
И тем не менее я, успокоенный, потрюхал к своему дому, считая, что программа сегодняшнего вечера выполнена мной на все сто процентов. Теперь не нарваться бы на мою подругу Лисицу, и можно считать, что день прошел удачно.
Хотя почему завершающим этапом удачного дня не трахнуть бы еще и Лисицу?..
* * *
Ранним утром двадцать четвертого декабря repp Лемке со своим оранжерейно-парниковым помощником установили в гостиной, неподалеку от удивительно уютного камина, напротив которого я теперь наладился валяться в ленивой полудреме чуть ли не каждый день, — роскошную голубую елку и принялись ее украшать поразительно симпатичными игрушками и маленькими цветными лампочками.
Фрау Розенмайер на кухне готовила соус для омаров. Это такие гигантские раки, каждый величиной с небольшую Кошку. Живые — жуткие, черные, отвратительные, с чудовищными безжалостными клешнями. Я их вчера первый раз в жизни увидел — у меня чуть сердце от ужаса не остановилось!.. Вареные омары — красные, вполне мирные, с очень миленьким рыбным запахом...
Баська еще вчера села в свой десятилетний задрипанный «фордик» и укатила на нем в Польшу, получив от Фридриха рождественский подарок — тысячу марок. Баська сейчас в Польше дом строит. Ей очень нужны деньги...
Францу Мозеру Фридрих вчера разрешил не приезжать с утра в Грюнвальд, а попросил появиться лишь на час только к шести вечера — помочь Фридриху с Моникой подготовить рождественский фейерверк. А потом сразу же уехать домой.
В этот день всех ждут дома семьи — дети, мужья, жены, родители, точно такие же приготовления к празднику, поэтому, как только фрау Розенмайер все приготовит и разложит так, «...как это умеет делать только она!..» — она спокойно может ехать домой, не забыв забрать рождественский подарок от благодарного ей Фридриха фон Тифенбаха.
То же касается и герра Лемке с его коллегой — только елка! И еще цветы... И все! И вот вам подарки к Рождеству!
А на стол Фридрих фон Тифенбах при помощи двух дам — Тани Кох и Моники — все накроет сам. Это он ужасно любит делать с детства!
Так что, майн либен дамен унд геррен, вы свободны и дай Бог вам всем счастья! Вы этого достойны.
141 
