Особенно,... 
79 
Батюшки! Да откуда же они узнали, что я РУССКИЙ?! Может, кто-то из Котов-эмигрантов настучал?..
От удивления и сытости я остолбенел и даже не рыпнулся, когда они осторожно, бережно, я бы даже сказал — нежно стали пересаживать меня из сачка в клетку. Интересно все-таки, откуда же они узнали, кто я?..
Но уже следующая фраза Шрёдера прояснила мне многое:
— Кто бы этот Кот ни был — хоть малаец, хоть китаец, хоть баварец, мы его сделаем РУССКИМ! Закажем ему потрясающие русские документы, и богатенькие любители домашней экзотики будут драться за право купить у нас этого Кота! А мы только цену будем набавлять... Ты вспомни, как у нас чуть с руками не оторвали, того тупорылого щеночка, крашенного в полоску, которого мы продали за детеныша гиены?! Вспомни, какой был ажиотаж!..
— Правильно! Но то была Швейцария, Женева, и тот болван из Организации Объединенных Наций, который купил этого щенка, на следующий день улетал к себе в Норвегию. Мы ничем не рисковали... А тут...
— А тут нужно работать на наших привычных немецких стереотипах, — прервал его Шрёдер. — Раз большой и страшный, раз дикий — значит, РУССКИЙ! А РУССКИЙ — это уже экзотика! Как крокодил, живущий в ванной комнате, или друг семьи — трехметровый тигровый питон в спальне. Сейчас это жутко модно!
— Гениально! — воскликнул Руджеро Манфреди. — Мы должны дать понять покупателю, что именно за этим Котом стоит гигантская страшная страна — вечные снега, Сибирь, тайга, мафия, белые медведи и миллионы немецких могил времен Второй мировой войны... И вот среди этих могил по жуткой русской земле ходит такой дикий Кот, способный разорвать в клочья белого медведя!..
— Точно! — подхватил Шрёдер. — Таким образом мы резко вздергиваем цену на этого якобы РУССКОГО Кота, а во-вторых, снова повышаем интерес Германии к России, сильно упавший после ухода Горби на пенсию. И черт его знает, может быть, на плечах этого Кота мы с тобой еще и войдем в большую политику!.. А большая политика — это всегда большие возможности. А большие возможности — это всегда...
— Большие деньги! — закончил Манфреди.
Тэк-с... Мало было мне уголовщины с наркотиками, со стрельбой и трупами, не говоря уже о незаконном, безвизовом пересечении границы, так теперь меня хотят втянуть еще и в политические разборки! Вот тут у меня от удивления и неожиданности просто отвалилась челюсть...
— Осторожней, Руджеро! — тревожно крикнул Шрёдер. — Смотри, какие у него клыки!.. Это же саблезубый тигр, а не Кот... Ты только посмотри на его клыки.
Руджеро Манфреди плотно закрыл за мной дверцу просторной клетки и молитвенно простонал:
— Я не могу смотреть на его клыки, когда я вижу его яйца!.. Яйца производителя! Могучего и неутомимого сексуала!.. Может быть, не продавать его, оставить себе и начать потом торговать его котятами?
— Слишком рискованно. Даже при таких роскошных данных он может оказаться импотентом. Мало ли мы знаем примеров... — усмехнулся Шрёдер и поднял клетку со мной. — О Боже... Какой тяжелый, швайне хунд!
У немцев «швайне хунд», то есть «свинячья Собака», считается жутким ругательством. Это мне еще Коты-киевляне говорили.
— Что ты хочешь этим сказать? — недобро спросил Манфреди.
— То, что Кот тяжелый.
— Нет, когда ты говорил про импотентов с роскошными данными?
— Я имел в виду Кота!
— А еще?!
— Д еще, что он тяжелый, черт бы тебя побрал!.. А тяжелый он потому, что в два раза больше любого нашего кота! Достаточно?!
— То-то же!— уже спокойно сказал Манфреди. — У нас в Италии за такие шутки стреляют.
— Ну все, все! — примирительно проговорил Шрёдер и накинул на клетку клетчатый платок, чтобы меня не было видно. — Идем...
И я почувствовал, что мы куда-то пошли. Сквозь клетчатый платок не было видно ни черта, и мне ничего не оставалось делать, как улечься на бок и слушать Шрёдера и Манфреди. То ли от количества сожранной форели, то ли от необъяснимого предвидения, но я не испытывал ни малейшего волнения, ни испуга, ничего такого, что могло бы меня вывести из равновесия. Кажется, что я даже был немножко рад тому, что со мной случилось...
— Да, конечно, Кот роскошный! И вес, и размеры... — восхищенно проговорил Манфреди таким тоном, будто мой большой вес и мои нестандартные размеры — дело его рук и предмет его личной гордости.
— И тем не менее, чтобы сделать из него настоящего ДИКОГО РУССКОГО КОТА — ГРОЗУ СИБИРСКОЙ ТАЙГИ, нам придётся над ним еще немало поработать, — кряхтя, сказал Шрёдер. — Кстати, неплохое название для новой породы — «Гроза Сибири»...
79 
