34 
- Это не я, - человек-горилла угадал или подслушал его мысль. - Это ты быстро учишься. Я говорю не на твоем, а на своем языке. Твой примитивный ум противится прямому контакту. Но готов преображать и осмысливать звуки речи.
«Может, ум у меня и примитивный, но это не значит, что я должен тебе верить», - подумал Грива.
- Бред, - сказал он по-испански.
- Ортодоксальное миропонимание свойственно особям вашего вида, - на отличном испанском заявил приземистый. - Спор не имеет смысла. Что ты есть - это важно. Ты - слепое пятно для моего всеведущего разума.
«Всеведущего!» - Грива хмыкнул.
- Ты врешь, - сказал он. - Всеведущий - тот, кто знает всё. Если ты чего-то не знаешь...
- Я знаю всё о ней - возразил его собеседник. - Я знаю всё о ее соплеменниках. Я знаю всё о себе и моих соплеменниках. (Ага, - подумал Грива, - значит таких, как ты, тут целая компания!) Я знаю всё о любом разумном, которого вижу. Но не о тебе. Тебя нет... То есть ты есть: я вижу твое тело, я вижу следствия твоих поступков, но каждый твой поступок не есть часть ткани этого мира. Ты не нить в ее узоре, а пронзающая игла.
- Или ножницы, - уточнил Грива. - Которые перережут нить твоей жизни, если ты подойдешь еще на шаг ближе.
Приземистый поспешно отступил.
Его чресла прикрывал примитивный кожаный передник, но, похоже, он знал, что такое ножницы.
- Я буду думать о тебе, - сказал приземистый. - Сейчас нам лучше расстаться.
- Не возражаю, - согласился Грива. - Только сначала приведи ее в чувство, - он кивнул на Дашу.
- Сейчас - нельзя. Она не должна видеть меня.
- Почему?
- Паника. Они - наша противоположность. Они - порождения нашего знания, но они - меньшие, потому их страх смертоносен для нас. А для них смертоносна наша смерть. Приходи один. Приходи. Возможно, я пойму, что ты есть. Это очень интересно.
«Ну ты, брат, и загнул», - подумал Грива. И тут приземистый снова его удивил. Совершенно наплевав на угрожающие предупреждения Артёма, он наклонился, подобрал копье, повернулся к Гриве спиной и потрусил прочь.
У Артёма было искушение вогнать ему стрелу в ляжку. Просто чтобы привить некоторое уважение к своим словам. Но он сдержался. Потому что только сейчас до Гривы дошло, кто таков его собеседник. Он бы и раньше сообразил, если бы «пессимист» не затмил все прочие варианты разумных двуногих прямоходящих.
Недавним собеседником Гривы был неандерталец. Представитель предшествующей расы, той, чье место заняли отдаленные предки Артёма. Интересно, как им это удалось, если эта горилла шарит в человеческих мозгах, как домохозяйка - в своем холодильнике, и погружает в сон на расстоянии минимум в сотню шагов? Кстати, о сне...
Артём присел на корточки и похлопал Дашу по спинке. Девушка открыла глаза... В первые мгновения взгляд ее выражал только растерянность и непонимание, но через несколько секунд она вспомнила, где находится, зрачки ее расширились от ужаса, и она оказалась на ногах быстрее, чем Артём.
- ОН ЗДЕСЬ?!
Грива покачал головой.
- Никого тут нет, кроме нас, - сказал он. - Пошли отсюда. Это действительно скверное место.
По крайней мере физическое состояние Даши не вызывало беспокойства. Она рванула по тропинке так, что Грива еле-еле за ней поспевал, и остановилась только километра через три.
Пока бежали, Артём решил, что ему лучше помалкивать о своем контакте с представителем иной разумной расы. Даша потеряла сознание - вот и всё.
Никому не говорить о том, что они зашли на запретную территорию, Даша попросила сама. Она считала, что они забрели в Лес Красных Деревьев исключительно по ее оплошности, и не хотела, чтобы ее наказали.
Грива, естественно, согласился.
В этот же день произошло еще одно событие, впечатлившее Артёма. Он вдруг обнаружил, что теперь понимает язык аборигенов намного лучше, чем раньше. Собственно, не хуже, чем родной русский.
Как тут было не вспомнить слова неандертальца о «примитивном уме» Артёма, который, тем не менее, «готов преображать и осмысливать звуки».
Грива мгновенно перестал печалиться, что встретил в лесу неандертальца, а не трехглазого. Новое знакомство сулило потрясающие перспективы.
Артём извлек из глубин собственной тренированной памяти всё, что говорил отец по поводу «человека разумного неандертальского».
Итак, предки его сегодняшнего собеседника заявили свои права на планету примерно за двести тысяч лет до Рождества Христова, то есть за сто пятьдесят тысяч лет до рождения Архо и его соплеменников.
34 
