46 
— Не уверен. — Кристофер помолчал. — Не хочу ничего из того, что изначально предназначалось Джону.
— Сейчас услышишь, что именно перейдет в твои руки, независимо от того, хочешь ты этого или нет. — Лорд Аннандейл говорил жестко, но в то же время не пытался скрыть симпатию. — На свете существует ответственность, мой мальчик, и никому не дано уклониться от обязанностей. Но прежде чем приступить к изложению завещания, хочу кое о чем тебя спросить.
Кристофер сохранял невозмутимость.
— Да, сэр.
— Почему ты сражался так самозабвенно? Ради чего каждую минуту рисковал здоровьем и самой жизнью? Ради блага родной страны?
Кристофер презрительно фыркнул.
— Война не способна принести стране пользу, а развязали смертельное побоище те, чьи меркантильные интересы требуют немедленного удовлетворения. Ну а заносчивость и тщеславие политиков подлили масла в огонь.
— Значит, сражался за славу и медали?
— Вряд ли.
— Тогда что же вело тебя на подвиги?
Кристофер мысленно перебрал возможные варианты. Найдя правду, он тщательно, с усталым смирением обдумал ответ и лишь после этого позволил себе заговорить:
— Все, что я делал, делал ради своих солдат. Ради тех, кто пошел служить, чтобы спастись от голода или работного дома. А еще ради младших офицеров — опытных, прослуживших много лет, но не имеющих средств на покупку патента на офицерский чин. Командование досталось мне по одной простой причине: у меня были деньги. Честь и достоинство не решали ровным счетом ничего. Абсурд! Несчастные подчиненные были бы вынуждены исполнять приказы даже в том случае, если бы капитан оказался круглым идиотом, подлецом и трусом. У них просто не было выбора. А потому приходилось соответствовать требованиям и лезть из кожи вон, чтобы оправдать ожидания. В первую очередь я всеми силами старался сохранить людям жизнь. — Он на миг задумался и печально вздохнул. — К сожалению, часто терпел фиаско. А теперь был бы чрезвычайно благодарен тому, кто способен научить жить с клеймом смертей на совести. — Глядя в окно, он отрешенно добавил: — Я не хочу наследовать Ривертон. И без того я получил немало незаслуженных благ.
Лорд Аннандейл посмотрел на внука по-новому: задумчиво и почти нежно.
— Именно поэтому поместье перейдет в твои руки. Ни на шиллинг, ни на пенс не уменьшу предназначенное Джону состояние. Готов побиться об заклад, что арендаторы и работники почувствуют такую же искреннюю заботу, как твои солдаты и товарищи-офицеры. Думаю, ты принесешь Ривертону немалую пользу и в то же время многое получишь взамен. Раньше нелегкий груз лежал на плечах Джона; отныне справляться с ответственностью предстоит тебе.
Душный, пыльный август неумолимо завоевывал Лондон, и состоятельные горожане потянулись прочь от безжалостной жары, к нехитрым радостям и древним, как мир, утешениям деревенской жизни. Кристоферу не терпелось вернуться в Гемпшир. Сомнений не осталось: жизнь в Лондоне на пользу не пошла.
Почти каждый день атаковали неожиданные страхи, из всех углов смотрели пугающие образы. Начали возникать серьезные проблемы с концентрацией внимания. Ночные кошмары и приступы холодного пота уступали место утренней меланхолии. То и дело слышались несуществующие выстрелы и разрывы снарядов, сердце ни с того ни с сего принималось бешено колотиться, а руки то и дело позорно дрожали. Несмотря на благоприятные обстоятельства, успокоиться и погрузиться в мирное существование никак не удавалось. Капитан Фелан не раз встречался с боевыми друзьями-однополчанами, однако на осторожные вопросы, испытывают ли они подобные симптомы нервного расстройства, ответа так и не получил. Суровое молчание означало, что проблема обсуждению не подлежит и справляться следует самостоятельно, причем любыми доступными средствами.
Облегчение приносили лишь крепкие напитки. Кристофер не останавливался до тех пор, пока бурлящий разум не погружался в теплый, уютный туман алкоголя. Со временем он научился так рассчитывать дозу, чтобы в нужный момент выглядеть трезвым. Умело скрывая подступающее безумие, то и дело спрашивал себя, когда и при каких обстоятельствах наступит улучшение — и наступит ли вообще.
Что касается Пруденс… мисс Мерсер оказалась несбывшейся мечтой, разбитой надеждой, напрасной иллюзией. С каждой новой встречей отмирала очередная частица доверия, а взамен росло разочарование. Сомнений не оставалось: глубоких чувств красавица не питала; реальность вовсе не походила на письма. Что, если, желая его позабавить, она выбирала из романов и пьес интересные фрагменты и выдавала за собственные мысли? Ну а он с готовностью верил в обман.
46 
