Последние отзывы

  29  

– Сколько членов числится в клубе? – поинтересовался он. – Не считая временных.

– Раньше было около двух тысяч, – ответила Эви. – А сколько теперь, не знаю. – Она снова дернула его за руку. – Я хочу видеть отца. В принципе я могу обойтись и без сопровождения...

– Ты никуда не пойдешь без сопровождения, – отрезал Себастьян с жестким блеском в глазах. – В этом притоне можно запросто наткнуться на пьяного мерзавца, который изнасилует тебя раньше, чем кто-нибудь заметит твое исчезновение.

– Мне здесь ничто не угрожает, – раздраженно возразила Эви. – Я знакома со многими служащими и знаю все ходы и выходы лучше, чем ты.

– Думаю, это ненадолго, – пробормотал Себастьян, снова устремив взгляд на игорный зал. – Я намерен обследовать здесь каждый дюйм. И узнать все секреты.

Опешив, Эви в замешательстве уставилась на мужа. Она вдруг осознала, что с момента их появления в клубе он как-то неуловимо изменился, хотя и не представляла, что послужило тому причиной. Вместо томной лени, которую он демонстрировал до сих пор, появилась настороженность и готовность к действию, словно он вобрал в себя энергию, которой была пропитана атмосфера клуба.

– У тебя такой вид, будто ты не видел всего этого раньше, – заметила она.

Себастьян провел рукой по перилам, взглянул на испачканную ладонь и отряхнул руки. Вид у него был скорее задумчивый, чем критический.

– Теперь, когда это моя собственность, все выглядит как-то иначе.

– Пока еще это не твоя собственность, – мрачно отозвалась Эви, сообразив, что он, должно быть, прикидывает, за сколько можно продать клуб. Как это похоже на него – думать о деньгах, когда ее отец лежит при смерти! – Ты способен беспокоиться о ком-нибудь, кроме себя?

Ее обвиняющий тон, похоже, вывел его из задумчивости.

– Очень редко, моя дорогая.

С минуту они сверлили друг друга взглядом, и Эви поняла, что ждать от него порядочности – это снова и снова напрашиваться на разочарование. Никакая доброта и понимание не спасут его погибшую душу. Он никогда не исправится в отличие от персонажей скандальных романов, которые обожала Дейзи Боумен.

– Полагаю, ты скоро все получишь, – холодно сказала она. – А пока этого не случилось, я пойду к отцу. – Она решительно зашагала по галерее, и Себастьян двинулся следом, догнав ее в несколько широких шагов.

К тому времени, когда они достигли частных апартаментов, которые занимал Айво Дженнер, кровь бешено стучала в ушах у Эви, а в животе ощущалась пустота. Она разрывалась между желанием увидеть отца и страхом перед тем, что увидит. Ладони ее вспотели, и, когда она взялась за дверную ручку из потускневшей меди, та выскользнула у нее из пальцев.

– Позволь мне, – деловито сказал Себастьян, отодвинув ее в сторону. Он открыл дверь, пропустил Эви вперед и последовал за ней в темную гостиную. Из спальни, где горела лампа, струился неяркий свет. Эви помедлила на пороге, ожидая, пока глаза привыкнут к тусклому освещению. Забыв о своем спутнике, она приблизилась к постели.

Ее отец спал, слегка приоткрыв рот. Его бледная кожа поблескивала, как у восковой фигуры, лицо избороздили глубокие морщины. Он сильно похудел и, казалось, стал меньше ростом. Лежавшие поверх одеяла руки поражали своей худобой. Эви с трудом могла узнать в этой высохшей мумии того крупного цветущего мужчину, каким она помнила своего отца. Печаль и нежность нахлынули на нее при виде седины, густо посеребрившей его рыжие волосы, которые местами стояли дыбом, как взъерошенные птичьи перья.

В комнате пахло сгоревшими свечными фитилями, лекарствами и немытым телом. Это был запах болезни и надвигающейся смерти. В углу высилась кучка грязного постельного белья, а на полу валялись смятые носовые платки, покрытые пятнами крови. Ночной столик был заставлен разноцветными флаконами с лекарствами, среди которых валялись грязные ложки. Эви нагнулась, чтобы навести хотя бы минимальный порядок, но Себастьян схватил ее за руку.

– Незачем это делать, – буркнул он. – Это обязанность горничных.

– Да, – горько прошептала Эви. – Я вижу, как они справляются со своими обязанностями. – Выдернув руку, она собрала с пола носовые платки и бросила их в кучу грязного белья в углу.

Себастьян подошел к кровати и посмотрел на неподвижную фигуру Айво Дженнера. Затем взял один из флаконов с ночного столика, понюхал и пробормотал:

– Морфий.

Почему-то вид мужа, стоящего у постели ее беспомощного отца и изучающего его лекарства, вызвал у Эви приступ раздражения.

  29