32 
Я неторопливо прогуливался по родному городу и вспоминал времена, когда круг моих забот ограничивался лишь стратегическими интересами Российской империи. Мне ведь было всего двадцать четыре, когда Головастый, то бишь главный электронный комплекс Всемирного комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований (или, как его чаще называют – «Алладин») при Международноом координационном Центре по исследованию проявлений феномена спонтанной деструкции вытащил из колоды мою карту. Не только мою, разумеется. Незримые щупальца самой серьезной силовой структуры мира, как я узнал позже, таскали из всех колод всех цивилизованных и почти цивилизованных государств молодых и перспективных и предлагали нам, еще даже не кандидатам, а так… заинтересовавшим, пройти первичное тестирование. Признаться, я был польщен. Но не слишком. Я был самым молодым и самым перспективным штабс-капитаном в Управлении, только за прошедший год проведшим две успешные операции в контролируемом регионе: одну лично, вторую – через агентов влияния. В результате неудобный России чернокожий президент стал замороженной тушкой в холодильнике своего «наследника» и одна маленькая, но очень удачно расположенная страна на западном побережье Африки вышла из-под протектората Израиля и (естественно) тут же оказалась под покровительством его конкурента, Южноафриканской Республики… И контракт на создание информационных сетей в переменившей покровителя стране достался России: бесплатных завтраков не бывает.
Но это был уже не мой уровень. За «мой» я получил внеочередные звезды, новую должность начальника секции и личную аудиенцию начальника Пятого управления Департамента внешней разведки, на которой услышал много приятного о себе и еще больше – о моем дедушке. А еще через неделю поступило предложение «Алладина»: пройти предварительное тестирование.
Надо сказать, что я это предложение принял как должное. Как еще одно доказательство моего успеха.
Само собой разумеется, уходить из разведки я не собирался. А проходить какие-либо тесты мне вообще было не положено.
Похвастался друзьям: Сучкову, Буркину, Лебедкину, маме с папой, подружке моей тогдашней, Ниной ее, кажется, звали… И забыл.
Напомнил об анкете мой непосредственный руководитель , которому позвонил аж лично начальник Третьего управления нашего же Департамента. Позвонил и поинтересовался: что это твой подчиненный международный запрос манкирует? Голова от успехов закружилась? Или мировой престиж России ему не дорог? А в какое положение он ставит… и так далее.
В общем, сказал мне мой отец-командир, что он по этому поводу думает, и приказал пройти тест.
Я вякнул что-то насчет режима безопасности, но оказалось, что никаких «секретных» вопросов мне задавать не намерены.
И действительно не задавали. А тест я прошел. Положительно. Как выяснилось, тест был первичный. Но сразу же после него меня вынули не только из моего родного сектора, но и из Пятого управления (Контроль внештатных ситуаций, африканский отдел), и перевели в Четвертое, в НИИ безопасных направлений науки, где из меня, в общем-то, неплохого специалиста по агентурной и аналитической разработке, принялись лепить «внедренку» для международной силовой структуры. И это всё – на фоне шизофренических тестирующих программ, которыми меня мучили кадровые психологи «Алладина».
Так что завертело меня, закрутило… И выбросило на совершенно чужой «берег» подготовительного центра, где лучшие спецы мира ковали лучшие в мире кадры для нужд Комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, чаще называемого «Алладин».
Нет, не то чтобы меня совсем не спросили. Пожелай я остаться в нашей разведке, остался бы. Только никакая карьера в нашем Департаменте мне тогда уже бы не светила. Об этом мне недвусмысленно поведали мои новые руководители из Четвертого управления. Правда, я мог уйти из разведки. Дед, который относился к моему будущему переходу в «Алладин» очень неодобрительно, сразу объявил, что в таком случае он забирает меня к себе. И пусть хоть кто вякнет. Он тогда лично Государю…
Деда я очень люблю. И очень уважаю, но работать под его крылом мне совсем не хотелось. Быть политической «шестеркой», пусть даже и в чине титулярного советника – нет уж!
А насчет Государя… Как только выяснилось, что я прошел полный отбор, со мной тут же связались аж из Секретариата Императорской Канцелярии и с подобающими церемониями сообщили, что Государю известно о том, какой я молодец, и он, Государь (с подобающими протокольными изысками), благословляет меня на международный подвиг во имя Бога, его, Государя, и Великой Российской империи.
32 
