117 
Ас тоже встал, коротко поклонился и вперед нас выскочил в дверь, посмотрев напоследок на меня нехорошим взглядом. Я успешно избегала его уже больше недели. С тех самых пор, как ушла из его комнаты, у нас не было ни одного разговора наедине - казалось невозможным говорить с тем, кто видел непозволительно много, влез мне в душу слишком глубоко. Он затронул мои болевые точки, то, что я прятала даже от себя самой… и пока я была не готова говорить с ним об этом. Вот и бегала.
Он ждал меня на подоконнике между вторым и третьем этажом. Мрачный, как придорожный могильник. Я вылетела из-за поворота лестницы и споткнулась на ступени, напоровшись на недовольный взгляд.
- Пошли. - Голос не предполагал отказа.
- Куда? - пискнула я.
- Ко мне! Там никто не помешает, - одним прыжком оказался рядом, схватил за руку и поволок. Я только и успела раскинуть контрольную сеть, чтобы проверить, что в коридоре пусто.
Затащил в комнату, раскрутил и буквально бросил на кровать так, что я чуть в стену головой не въехала. И, пока я барахталась и пыхтела, подбирая цензурные слова, зажег свет, подпер дверь одним стулом и уселся напротив меня верхом на второй. И снова уставился злыми глазами:
- А теперь, Тим, скажи мне это в лицо!
- Что сказать? - под его напором из меня сразу весь боевой дух вышибло.
- Что я противен тебе после того, как чуть не изнасиловал!
Что? Он думает, я из-за него? Вот дурак!
- Нет, Ас, ты не понял…
- Я всё понял. Ты ушла, не попрощавшись. И с тех пор не говорила со мной ни разу. Все время держишь свой дурацкий щит, а сама от меня бегаешь. Так скажи мне это прямо. Потому что я больше не могу выносить твоего презрения.
Моего презрения? Он всерьез? Похоже, да. Подняла взгляд с пола - на лице напряжение и гримаса боли. Ох!
- Ас, дело не в тебе. Во мне. Я не могу с тобой говорить, потому что мне стыдно, понимаешь? Меня до сих пор никто голышом, кроме Тин, не видел. И я никому не показывала моих шрамов. И моего уродства, - замялась. - Ну как объяснить? Вот представь, что одна рука у тебя не как у людей, а похожа на искалеченную клешню омара - искаженная, страшная. И ты ее прячешь - носишь перчатку, потому что не хочешь ни любопытства, ни сочувствия. И вот кто-то это увидел… и теперь твой позор известен этому человеку. Ты встречаешь его, и видишь во взгляде жалость! - сейчас я чуть не кричала. - А я жалости не хочу! Я хочу быть сильной, и чтобы никто никогда больше не смог такого со мной сделать! Понял?! А сейчас пусти, я пойду…
- Боги! Тим… - он стек со стула и опустился рядом со мной на кровать. А потом рванул за плечи, опрокидывая себе на грудь, и накрыл губами рот. Жадно, горячо. От неожиданности я оцепенела, а потом задергалась изо всех сил и, оторвавшись, влепила ему с размаху пощечину. Совсем спятил, что ли?
- Ну, ты и бьешь… - в голосе Аскани, потирающего покрасневшую щеку, звучало веселье. - Но оно того стоило! И теперь мне не придется полчаса тебя убеждать, что ты - красивая.
Я с недоумением разглядывала собственную ноющую от удара ладонь. Уж вмазала так вмазала! Вспоминались слова Бри: "Надо же показать ему, что всё серьезно!" Так что сотворил он, и что учудила я?
- А теперь слушай. Я сказал, что шрамы сведу. И начну прямо сейчас. А ты не будешь удирать, сопротивляться и так далее. Потому что обещала. Слово дала. Понимаешь?
Блин. Вот надо было язык за зубами держать… Но тогда это было сложно, слишком нас выбило из колеи. Впредь буду умнее.
- Сейчас я тебе дам чистую простыню и отвернусь. Ты снимешь тунику и замотаешься ниже плеч. Посмотрим, что у тебя с предплечьями, шеей, ключицами и верхней частью спины. Про Галарэн, где магическая Академия, слыхала? Там жарко, и в вороте под подбородок ходить не станешь.
- Стану! Потому что буду магом, а они сами регулируют температуру тела и окружающей среды!
- К третьему курсу, может, и станешь. А первые два будешь вонять хуже Морковки после часа галопа. Заканчивай спорить. Вот, я отвернулся. А пока переодеваешься, позволь кое-что тебе расскажу…
Я расстегнула куртку, стянула через голову шерстяную тунику, потом белую полотняную нижнюю рубашку. Посмотрела вниз - ага, красота несказанная - выпирающие кривые ребра и торчащие локти. А грудь так и не растет. Хотя нафига мне она?
- Знаешь, тут, на севере, в чести мужчины могучие, плечистые, кряжистые, - спокойный голос Аса, сидящего ко мне спиной, звучал чуть глухо. - Вот мой отчим лорд Барака тер Бартоломе именно такой - чуть не три локтя в плечах, четыре ростом. Боевой топор в его лапах - будто обеденная вилка, и не весит ничего. И я на его фоне - спина, как у угря, девичьи ручки с длинными пальцами, а главный признак мужественности - борода - и вовсе расти не собирается. И я такой - один на весь замок Сайгирн. Как думаешь, кем он меня считает? Правильно, уродом и выродком нечистых кровей. И последние годы говорить в лицо об этом не стеснялся. Причем умный… не так, чтоб оскорблением можно было счесть, а все подколками, вроде как жаль ему. "Лорд Сайгирн, как обидно, что Ваша стать не позволяет тренироваться с боевой секирой, а то я бы показал пару хороших приемов". Или: "В этих девичьих щечках есть своя прелесть…" Вот представь, слышать этакое по сто раз каждый день… И ведь я знал, что еще не вырос - человечьи парни тоже в тринадцать не больно плечисты. И понимал, что он меня доводит. А все равно было больно.
117 
