– Емелия, - выдохнул он, пытаясь приподняться и сесть. Множество вопросов теснилось у него в голове, и он скороговоркой начал было их задавать.
– Не так быстро! Передохни минутку. - Эмма склонилась над ним и, окинув странным взглядом, приложила к его губам тонкий палец. - Ты говоришь по-русски. Но ты же знаешь, что я едва понимаю одно-два слова.
Он озадаченно замолчал, пытаясь сообразить, как спросить по-английски то, что его интересовало.
– Я думал, что никогда больше не увижу тебя снова, - наконец хрипло произнес он.
– Я и сама начала сомневаться, - суховато откликнулась Эмма. - Поначалу я решила, что ты притворяешься… пока не брызнула тебе в лицо холодной водой. Но когда это тебя не оживило, мне пришлось послать за доктором. Он еще не приехал. - Она склонилась ближе и положила ему на лоб прохладную ладонь. - С тобой все в порядке? Голова не болит?
Николай ничего не мог ответить. Все его внимание было устремлено на нее. Его переполняли непривычные отчаянные порывы: он жаждал схватить ее в объятия и излить ей душу, но тогда она сочтет, что он сошел с ума.
Эмма медленно убрала руку с его лица.
– Почему ты на меня так уставился?
Николай оторвал от нее взгляд и осмотрел комнату.
Его спальня выглядела так же, как всегда: резная темная мебель, панели из красного дерева на стенах.
Неподалеку стоял Роберт Соме, худощавое лицо его было встревоженным. Он улыбнулся Николаю:
– Мы беспокоились о вас, ваша светлость.
Николай растерянно заморгал и вновь перевел глаза на Эмму:
– Что со мной случилось?
Эмма пожала плечами.
– Я знаю лишь, что ты рассматривал портрет, который реставрировал мистер Сомс… Тот, поразительно на тебя похожий. И вдруг ты ужасно побледнел и потерял сознание. Мистер Сомс был так любезен, что помог мне со слугами перенести тебя наверх. Ты был в беспамятстве не меньше часа.
– Одного часа? - ошеломленно повторил Николай. Опустив глаза, он увидел, что рубашка на нем расстегнута до пояса.
– Ты почти не дышал, - покраснев, объяснила Эмма.
Еще не вполне придя в себя, Николай провел ладонями по груди и ощутил под пальцами привычные рубцы. Он потер их, убеждаясь, что они существуют на самом деле. Роберт Соме отвернулся, явно испытывая неловкость при виде шрамов.
– Наверное, мне лучше оставить вас наедине, - сказал он, пятясь к двери.
– В этом нет нужды… - начала было Эмма и, когда Соме все-таки вышел, подняла глаза к небу. Горькая усмешка искривила ее губы. - Как будто нам может понадобиться интимная обстановка, - пробормотала она.
В голове Николая хороводом проносились, сменяя друг друга, образы и слова. Прошлое и настоящее смешались.
Переполненный любовью к Эмме, жаждой ее близости, он потянулся к ней. Она резко отпрянула.
– Не прикасайся ко мне, - низким голосом проговорила она вставая. - Теперь я вижу, что с тобой все хорошо и ты можешь сам дождаться врача. Я должна идти, у меня много дел. Налить тебе воды?
Она налила из фарфорового кувшина в хрустальный стакан воды и подала ему. Пальцы их на мгновение соприкоснулись, и Николай почувствовал, как по нему пробежала теплая дрожь. Он выпил, жадно захлебываясь, прохладную воду и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ты вроде не в своей тарелке, - заметила Эмма. - Возможно, это все из-за неумеренного возлияния? Рано или поздно такое должно было случиться. При том, сколько ты пьешь, удивляюсь, что это не произошло раньше… - Она замолчала, заметив, что Николай не сводит глаз с висевшей в углу иконы. - В чем дело? Что происходит?
Медленно отставив стакан, Николай поднялся с постели и, пошатываясь, направился к образу Ильи-пророка. С восемнадцатого века икона была покрыта окладом, усаженным драгоценными камнями.
Николай провел пальцами по открытой части иконы, подцепил ногтями одну из золотых пластин оклада и отогнул ее, не обращая внимания на растерянные возгласы Эммы. Зажав в кулаке пластину, он впился взглядом в изображение.
По краю алого облака шла резкая царапина… царапина, которую сделал он сто семьдесят лет назад! Николай провел по ней указательным пальцем и почувствовал, как по щеке его поползла горячая жгучая слеза.
– Это был не сон, - вдруг севшим голосом произнес он.
Эмма стала у него за спиной.
– Почему ты так странно себя ведешь? - требовательно спросила она. - Почему обдираешь икону? Почему?… - Она захлебнулась словами и смолкла, когда он повернулся к ней. - Господи, - прошептала она, попятившись. - Что с тобой происходит?