Особенно,... 
67 
Антон без утайки нарисовал им самую паршивую ситуацию, каковая может возникнуть, а если так, то выход только один: немедленная и жестокая расправа. Иначе инородцы отвернутся от новичков, а это никак не входило в их планы. Да и вообще за это время они попривыкли к общению с местными. Добродушный, наивный народец. Оно понятно, были среди них и хитрованы и скряги – люди ведь, – но вот подлости, воровства, обмана, иного зла от них пока не видели. Хороший в общем-то народ. Живут по-другому. Так что же с того?
Однако выяснилось, что за радушием скрывается весьма свирепый зверь, будить его не хотелось. Все понимали, что их обещанное будущее во многом зависит именно от того, насколько они смогут закрепиться на этом месте. И вот нашлись те, кто своими действиями может это самое будущее порушить. Сейчас они не так осерчали бы на беглецов, если бы те напали на них, – неприятно, но все же куда лучше, чем то, что могло произойти. Так что они шли с весьма серьезными намерениями: случись – и убьют не задумываясь.
– Часа три как прошли. – Это Фролов. Крепко в его голове засела наука дядьки Антипа. Значит, нагоняют. Но все одно отрыв слишком велик. До стойбища верст двадцать, они уже проделали примерно две трети пути – по всему выходило, что беглецы уже неподалеку от инородцев, а то и в стойбище.
– Поддай, ребята. – Антон дышит тяжело, несмотря на то что вроде и верхом, да только какой из него наездник, остальные не лучше. Из всей группы только двое из крестьян и с детства на конях обучены, остальные – не то слово, дилетанты, пятые точки да ноги огнем горят. Но поддали.
Как ни спешили, но все же опоздали. Да и могло ли быть по-другому – у беглецов была фора в восемь часов. Ночь выдалась лунная, так что двигаться они могли довольно споро. Был среди них и тот, кто знал дорогу. Так уж вышло.
Васька, простая душа, захотел кровушку обновить, вот и пригласил одного здоровяка, чтобы тот, значит, с его женой. Угрюмый, как звали его товарищи, согласился сразу, Антон возражать не стал – вот и съездил тот в стойбище, на случку, так сказать. Знать бы, где упадешь… Так что перли беглецы напрямик.
Спешились примерно за пару километров, так как местность была хотя и холмистая, но холмы пологие, невысокие, скорее даже бугорки, так что всадника можно было рассмотреть на довольно большом расстоянии. После бешеной скачки передвигаться пешком было тяжело – ноги болели так, словно все это расстояние они не проехали, а пробежали на своих двоих. Однако был и плюс: в пешем порядке им было ни за что не покрыть этого расстояния так быстро.
К стойбищу подбирались максимально скрытно, сохраняя осторожность. Если беглецы там и уже успели завладеть оружием, то даже один стрелок на взгорке мог понаделать дел, а терять своих людей как-то не хотелось. Антон подспудно надеялся, что все же ошибся и преследуемые вовсе не окажутся столь кровожадными, направившись в другое место. С другой стороны, если это все же случится, то желал, чтобы именно он и его товарищи разобрались с беспредельщиками: тогда был шанс все же наладить отношения с местными. Вот такие невеселые дела.
Подбираясь практически ползком к гребню невысокого холма, он понял, что всем его надеждам не суждено сбыться. Из-за уреза слышались крики, причем так могли кричать, только испытывая очень большое горе. В том, что это не бывшие каторжники, никто не сомневался, потому что кричали женщины.
Осторожно приподнявшись над холмом, Антон увидел примерно в ста метрах несколько чумов, между которыми вполне по-хозяйски прохаживались мужчины с винтовками и ружьями наперевес. Вооруженных было не так много – всего шестеро. У многих в руках бутылки, о содержании которых гадать не приходилось: они периодически прикладывались к ним, довольно кряхтели и передавали друг другу. Возле крайнего справа жилища валялись два трупа, судя по всему, мужчин. Примерно около двух десятков женщин и детей согнали в центр подковы, образованной шатрами, где и связали. Именно оттуда раздавался многоголосый горестный крик.
Неподалеку от стойбища паслось весьма большое стадо оленей. Все же из зажиточных Васька – вон какое поголовье развел, да и стойбище по местным меркам немаленькое.
Вот полог одного из чумов отлетел в сторону, и оттуда появился еще один мужчина, неся в правой руке винчестер, а левой, захватив за волосы, волочил по земле девчушку лет пятнадцати. Все о чем-то переговаривались, но слов было не разобрать, только истерический хохот доносился до затаившихся стрелков, уже изготовившихся к ведению огня, но команды пока не было, – они терпеливо ждали, лица наливались злобой, а глаза кровью.
67 
