Последние отзывы

  86  

Оборотень чудовищным образом выгнулся в пояснице (мой центнер с лишком подбросило сантиметров на десять), почти достал меня задней ногой-лапой… И обмяк, когда я вбил нож в прикрытое жесткой удлинившейся гривой основание черепа.

Я ударил еще раз, и еще, – стараясь перебить позвоночник, но кончик ножа согнулся, и доделать дело я не смог. Где-то валялось копье… Я оглянулся и первым делом увидел малость оклемавшегося Боцмана (давно я не видел такой изумленной рожи) и ухмыляющуюся во всю пасть Лакомку.

Кошечка сверкнула раскосыми глазищами и фыркнула: пусти меня.

Я охотно уступил ей место.

Подцепив лапой Маххаим, она ловко перевернула его навзничь (тварь была в сознании и даже пыталась давить), уселась поудобнее и несколькими взмахами лапы вскрыла твари брюшину, кишки. Потом засунула лапу поглубже и вырвала сердце.

«Теперь – издохнет», – сообщила она мне.

И точно. Тварь издохла.

Добивала его Лакомка. Но я был рядом – и мне пришло.

На этот раз это было не просто обострение всех чувств (четыре Маххаим в своем поселке-капище нарисовались невероятно отчетливо – четыре сгустка мрака, источающие холод), но и мгновенное озарение-знание: этот, убитый, был нездешним, пришел откуда-то с севера. А главное: если я сейчас не дам деру, то нить моей жизни оборвется преждевременно и болезненно.

– Уходим! – заорал я и бросился в джунгли.

Мне опять повезло. Оборотни не кинулись за мной в погоню сразу и даже не спустили ящеров. Они попытались достать меня дистанционно.

Удар, который нанесли четверо Маххаим, размазал бы меня, как мухобойка муху, но импульс был локален, а «муха» уже успела взлететь. Леденящий смертный ветер швырнул перепуганное насекомое (то есть меня) так, что очнулся я уже по ту сторону реки, километрах в пяти от места недавней схватки.

Рядом со мной была Лакомка (даже чуть-чуть запыхалась, так я удирал) и, к моему немалому удивлению, – Боцман. Красный, как вареный рак, и пыхтящий, как паровой котел. Но – не отставший ни на шаг.

– Ну и какого… ты тут делаешь? – спросил я, когда лысый пират кое-как отдышался.

– Ага, – невпопад ответил Боцман, нависая надо мной. – Ты его убил! Я видел!

Лакомка на всякий случай втиснулась между нами, игривым толчком отодвинув пирата.

– Допустим, – согласился я. – И что с того?

– Мне не жить, – мрачно сообщил Боцман. – Я видел, как человек убил Маххаим. Нельзя убивать Маххаим. Никто не может. Все знают. Маххаим вечны и бессмертны. Ты – убил. Маххаим убьют меня, чтобы я не рассказал другим. Люди не узнают. – Он ощерился. Зубы у него были желтые и кривые.

– Ну узнают – и что? – спросил я. – Убивать Маххаим не так уж легко. Я не уверен, что с этим справится кто-то другой.

– Трудно, да. Но – можно. Люди захотят убивать Маххаим. Я уже хочу.

– Не так давно ты сказал, что служишь им, – напомнил я. – Даже, помнится, хотел принести им мою голову.

– Полная рука железа – это очень много, – сказал Боцман, криво усмехнувшись. – Но у Маххаим много-много железа.

– Ну и зачем тебе много железа? – осведомился я.

Мне и впрямь стало интересно. В этом мире, считай, почти везде – натуральное хозяйство. Предметов роскоши, настоящей, – я что-то не замечал.

– Здесь, по-моему, достаточно пары чешуек, чтобы получить всё, что захочешь.

– Здесь – да, – не стал спорить пират. – Но есть другое место. – Он махнул рукой в сторону юга. – Красивые вещи, вкусная еда, много-много друзей, особенно женщин… – Боцман прижмурился и облизнулся, напомнив мне здоровенного кота. – Правда, там тоже много Маххаим, но их тоже можно убить. Я слыхал: там, внутри горы, столько железа, что сотня мужчин не унесет. Пойдем, странный человек, убьем Маххаим, заберем железо – и я тебе покажу, как надо жить!

Интересная информация. Выходит, эти Маххаим для здешних – еще и Казначейство. А вот кругозор у Боцмана весьма ограниченный. Например, об инфляции мой лысый приятель точно никогда не слыхал. Выбросить на здешний рынок несколько тонн железных чешуек – и они тут же обесценятся.

– Спасибо, дорогой, но, пожалуй, мне твое предложение не по душе.

– Почему? – искренне удивился Боцман. – Ты не любишь, когда много еды и друзей?

– Люблю, – не стал я спорить. – Только это должны быть мои друзья, а не друзья моего железа.

Боцман задумался.

Пока он думал, я «связался» с Марфой. Разбудил ее. Пернатая поганка решила, что ее миссия закончена, и решила вздремнуть.

  86