Особенно,... 
100 
Но Черные «потекли», и численное преимущество больше не играло роли. Однако побежали не все. Горстка Черных, человек двадцать, продолжала стоять. Этим бежать было некуда: их обложили со всех сторон. Среди окруженных каплей крови горели доспехи Шотара, а приглядевшись, Фаргал заметил и ныряющий вверх-вниз коричневый шлем сокта.
Ярость багровой пеленой застлала взор Фаргала. Он вырвал щит и копье из рук оруженосца.
– А-а-а! – заревел он и, даже не опустив забрала, ударил шпорами коня.– А-а-а!
Боевой жеребец царя, огромный, как носорог, зверь в сверкающих доспехах, снялся с места и, разгоняясь, поскакал вниз.
– Фаргал! Ха! Фаргал! – взвыл Бехер.
И двенадцать десятков царской стражи, сто двадцать Алых, понеслись вслед за своим государем.
Дикой радостью вспыхнули глаза Дарзара. Тысяцкий поднял тяжелое копье с золотым флажком, указал им: вперед!
И сплошная масса всадников в красных, будто окровавленных уже доспехах, сотрясая почву, взрыхляя ее не хуже бороны множеством подкованных копыт, перевалив через гребень холма, покатилась вниз.
Царь лишь на полсотни шагов опередил собственную охрану. А его стража – на три сотни шагов опередила тысячу Алых.
Фаргал достиг первых бегущих. Те, мимо кого проносился огромный всадник, останавливались, оглядывались.
Вражеский воин, преследующий бегущего пехотинца, увидев Фаргала, развернул коня, потянулся, чиркнул мечом по белому наплечнику. Царь проскакал мимо, даже не заметив нападавшего. Все его мысли были устремлены вперед, туда, где, обложенный со всех сторон, бился Люг.
Ремиец поскакал следом, но куда ему было тягаться в скорости с жеребцом царя. Осадив лошадь, он повернулся, выискивая более легкую добычу…
Налетевший отряд Бехера опрокинул ремийца вместе с конем, втоптал их в грязь.
Расшвыривая стальной грудью жеребца чужих и своих, не успевших убраться с дороги, Фаргал подскакал к месту, где враги плотным кольцом охватили девятерых оставшихся в живых воинов и Люга с Шотаром. Когда копье царя, с маху ударив в спину, выбило из седла первого из ремийцев, Черных оставалось уже только семеро.
Шотар потерял шлем, голова его была окровавлена. Но это была кровь врагов. Люг сменил уже третье копье. Бешеная энергия вождя соктов, казалось, заразила и сердца простых пехотинцев. Они бились и умирали с невиданной среди Черных яростью и отвагой.
…На четвертом ударе копье Фаргала с треском переломилось, и царь выхватил меч. Всадники врага теснили его со всех сторон. Удары так и сыпались. Но лучшие в Карнагрии доспехи, быстрота и невероятная мощь хранили Фаргала. Огромный меч взлетал и падал так стремительно, что позади не оставалось живых. Как вспахивающий землю плуг, царь прорывался сквозь теснящихся врагов.
И – пробился!
– Фар-гал! – заревел сокт, увидев над собой белые доспехи царя.
– Фар-гал! – из последних сил завыли Черные.
Но появление грозного всадника нисколько не смутило ремийцев. Их было не меньше двух сотен. И атаковали они с яростью бешеных псов. Две сотни – против девяти, нет, уже шести пеших и одного всадника. Эти воины Реми напрочь забыли о том, что и они – подданные Фаргала…
Десять дюжин Алых под водительством Бехера с маху врезались в толпу ремийцев, рассекли их, как раскаленный клин – глыбу воска, прорвались к царю, окружили его и уцелевших воинов, стеной отделив от врага.
– Как ты вовремя, мой царь! – воскликнул Люг, бросая копье и ловя за узду ремийского коня.
Его собственный жеребец сейчас скакал по склону холма в четверти мили от хозяина.
Фаргал, без слов, приподнявшись на стременах, обнял друга. Их стальные шлемы зазвенели, ударившись. Оба расхохотались.
– Шотар! – воскликнул Фаргал, увидев подле своего стремени капитана.
Воин был ранен, но не опасно, на голове его красовался черный шлем пехотинца вместо разрубленного собственного.
– Я не забуду, Шотар!
– Лучшая награда – твоя милость, государь! – воскликнул воин.
Алые Бехера отбросили всадников Реми. А сверху уже нахлынула лавина Дарзаровой тысячи. Несколько минут – и конница Реми перестала существовать.
– Вперед! – зарычал Фаргал, прорываясь в первые ряды, хотя Бехер делал все, от него зависящее, чтобы между царем и врагом оставалось по меньшей мере три ряда всадников.
– Вперед!
Воя, словно стая демонов, Алые понеслись вдоль линии сражающихся, обрушившись, как тайфун, на ошеломленных врагов. За каких-нибудь пятнадцать минут они прорезали насквозь, справа налево, все порядки пехоты Андасана, развернулись – и проутюжили еще раз. И войско мятежного военачальника разделило участь конницы ремийского Владыки Ладара. Но Владыка Реми погиб, разделив судьбу большинства своих воинов. А вот Андасан уцелел. И это не укрылось от глаз Фаргала.
100 
