51 
– Мне плевать. Моя голова стоит дороже, чем голова любого шпиона здесь, в Великондаре. И все-таки?
– Нет,– покачал головой воин.– Я не служу царю.
– Ладно! Еще одна попытка…
– Мормад прищурился, в точности, как его собеседник. И вдруг ударил ладонью по столу:
– Ну конечно! Он маг! Верно?
– Лучше бы тебе не кричать об этом! – с угрозой произнес Карашшер.
– Ты прав. Я должен был догадаться,– вполголоса проговорил Мормад.– Когда я упомянул колдуна, ты сделал вот так,– он слегка дернул уголком рта.– Значит, ты служишь магу?
– Что это меняет?
– Ничего, если золото – настоящее!
– У тебя будет время проверить,– ответил Карашшер и положил на стол еще один мешочек, больше первого.– Здесь те самые шестьдесят золотых. И еще пять, чтобы мое пребывание здесь не ввело тебя в убытки. Ты ведь хозяин этого места, верно?
Мормад развязал мешочек и извлек оттуда пять монет. Протянув их воину, он сказал:
– Лишнее. Ты – мой гость! Я польщен, что ты доверяешь мне!
– Теперь мы лучше знаем друг друга,– отозвался Карашшер.
– Ну конечно! Упаси меня Ашшур обманывать мага! Сделаю для тебя все, что в моих силах!
– Все, что я сказал! – строго поправил Карашшер.
– Не сомневайся!
– Мормад протянул руку, и воин хлопнул по мозолистой ладони в знак того, что сделка заключена.
– Ты устал с дороги,– совершенно другим, мягким тоном проговорил Мормад.– Тебе приготовят горячую ванну и хорошую еду. И заботливую девушку.
– Пусть сначала позаботятся о моем коне.
– Непременно! – отозвался Мормад.– Только ты сам его отвяжешь.– И засмеялся.– В тебе настоящая закваска, уважаемый! Здесь тебя примут по-царски. Не смотри на это.– Он обвел рукой убогую харчевню.– Это – как старая кольчуга, что защищает сердце воина. Я вырос в роскоши и привык к ней. Ты получишь все самое лучшее!
– Моя старая кольчуга сработана на совесть,– заметил Карашшер.– Арбалетный болт не прошибет ее и с десяти шагов.
– У меня ты – в безопасности! – заверил Мормад, поняв намек.– Кто доверяет мне – тот не прогадает!
«А ведь он говорит правду!» – удивленно подумал воин.
18
В ночь, когда бывший разбойник, а ныне Император Карнагрии Фаргал видел вещий сон, а воин Карашшер заключил сделку с бывшим разбойником, а ныне известным великондарским головорезом Мормадом, сын вождя клана Мечей, а ныне ученик Гладиаторского Двора Кэр напился.
Огромный зал, где несколько сотен человек собрались, чтобы отпраздновать Игры, располагался почти в четверти мили от Гладиаторского Двора. Во время Игр это крыло дворца, от Палаты Церемоний до Нефритового Коридора, отдавалось городской знати и иным обладающим властью. Но правил здесь в эти дни не царь, как водилось раньше, а поставленный царем Управитель Гладиаторского Двора, он же Управитель Игр – Гронир. То было одно из новшеств Фаргала. Сам Император, познакомившийся с Играми изнутри, с Арены, не желал теперь иметь к ним никакого отношения.
Попасть на праздник стоило недешево. Но желающих всегда было намного больше, чем вместил бы даже громадный Зал Празднования. Поэтому каждый житель Великондара, оказавшийся здесь, получил разрешение лично от Гронира.
Зал сиял. Факелов, свечей, масла для светильников не пожалели. Широкие столы ломились от еды и вина. Все самое лучшее! Разве Игры не посвящены Ашшуру и Императору? Правда, Император отсутствовал. Да и на присутствие Ашшура тоже никто не рассчитывал: явись Верховный бог в пиршественный зал – вряд ли это вызвало бы восторг. Зато все три высших священника Ашшура были тут как тут.
Здесь были и все гладиаторы, способные держаться на ногах. Им отвели отдельный угол, но не прошло и часа, как мускулистые тела и грубые лица Потерявших Жизнь были окружены шелками и алебастровой белизной благородных карнагриек.
Их разодетые в драгоценные ткани мужья искали утешения в кушаньях или в прелестях дворцовых рабынь. Но многие были не прочь разделить ложе и с Потерявшим Жизнь.
Около полусотни дворцовых стражников подпирали облицованные мрамором колонны и без зависти смотрели на пирующих. Через три часа, когда придет смена, они тоже получат свое.
Три группы музыкантов в разных концах зала соревновались в своем искусстве. Вернее, в том, кто играет громче остальных. Несколько гибких, как ивовые прутья, желтокожих девушек из Фетиса выделывали акробатические номера прямо на уставленных яствами столах. А захмелевшие гости пытались поймать кувыркающихся фетсианок. Но пальцы скользили по блестящей от масла коже, да и сами акробатки были куда проворнее пьяных карнитов. Попозже они, конечно, дадут себя поймать, но не сейчас, когда веселье только начинается.
51 
