72 
– Я подаю клиентам холодный чай. – Одарив его самой привлекательной улыбкой, на которую только была способна, я собралась уходить.
– Останьтесь, – скомандовал он. – Вы можете потренироваться мыть голову на мне.
В разговор вступил Зенко. Выражение его лица оставалось сверхспокойным, а британский акцент стал еще более выраженным, чем обычно, будто он только что отобедал с Камиллой и Чарлзом.
– Мистер Тревис, эта девушка еще не прошла достаточную подготовку. Она еще не может мыть голову. А у нас между тем имеются стилисты высокой квалификации, которые помогут вам сегодня, и...
– Сколько же нужно учиться, чтобы быть допущенной мыть голову? – скептически спросил Тревис. По нему было видно, что он не привык к отказам, ни к каким и ни от кого. – Вы, мисс Джонс, уж постарайтесь, а я не буду жаловаться.
– Либерти, – поправила я его, возвращаясь. – Я не могу.
– Почему?
– Потому что, если я это сделаю, а вы после этого больше не придете в салон «Уам», все решат, что это я напортачила, а мне этого не надо.
Тревис нахмурился. Мне бы его бояться, но я чувствовала, что между нами началась какая-то игра. Улыбка то и дело возникала на моих губах вопреки всем моим попыткам прогнать ее.
– А что еще вы можете делать, кроме как подавать чай? – задал вопрос Тревис.
– Могу сделать вам маникюр.
Тревис усмехнулся:
– Никогда в жизни не делал маникюр. Не понимаю, зачем он мужчине. Это, черт побери, что-то уж совсем женское.
– У меня многие мужчины делают маникюр. – Я было потянулась к его руке, но заколебалась. А в следующий момент обнаружила, что его рука лежит на моей ладонью вниз. Такую, как у него, крепкую и широкую руку легко вообразить хватающей под уздцы коня или сжимающей рукоять лопаты. Ногти у него были срезаны почти до мяса, а кожа пальцев заскорузла до белизны и растрескалась. Ноготь на одном из больших пальцев оказался искривленным от какой-то давней травмы. Мягко повернув его руку ладонью вверх, я обнаружила, что его ладонь сплошь изрезана сетью линий, при взгляде на которую озадачилась бы любая гадалка. – Здесь есть над чем поработать, мистер Тревис. Особенно над кутикулами.
– Зовите меня Черчилль. – Он произносил свое имя без «и», так что получалось «Черчлль». – Ступайте и принесите свой инструмент.
Раз уж доставлять радость Черчиллю Тревису стало «модус операнди» дня, мне пришлось попросить Энджи подменить меня – подмести пол и сделать педикюр в десять тридцать.
Энджи с удовольствием проткнула бы меня первыми попавшимися под руку ножницами, но, когда я собирала маникюрные принадлежности, она все же не могла удержаться и посоветовала:
– Не болтай много. Наоборот, старайся говорить как можно меньше. Улыбайся, но не во весь рот, как обычно. Дай ему поговорить о себе. Мужчины это любят. Попытайся получить от него визитку. И что бы ни случилось, не упоминай о младшей сестре. Женщины, обремененные ответственностью, отвращают от себя мужчин.
– Энджи, – тихо ответила я, – я не ищу папика. А если б даже искала, он все равно слишком старый для меня.
Энджи покачала головой:
– Дорогая моя, такого понятия, как «слишком старый», не существует. Мне одного взгляда достаточно, чтобы определить: мужчина еще в соку.
– Это меня не интересует, – сказала я. – И его деньги тоже.
Когда волосы Черчилля Тревиса были подстрижены и уложены, я встретилась с ним в другом отдельном кабинете. Мы сидели друг против друга за маникюрным столом под большой лампой дневного света на кронштейне.
– Хорошо вас подстригли, – заметила я, беря его руку и осторожно опуская ее в миску с размягчающим раствором.
– Еще бы! За такие-то деньги, которые берет Зенко. – Тревис растерянно уставился на ряд приборов и цветных пузырьков на маникюрном столе. – Вам нравится у него работать?
– Да, сэр, нравится. Я многому учусь у Зенко. Для меня необыкновенная удача получить такую работу.
Мы разговаривали, а я тем временем обрабатывала его руки, очищая от мертвой кожи, подравнивая и отодвигая кутикулы, подпиливая и полируя его ногти до блеска. Тревис, никогда раньше не подвергавшийся подобной процедуре, следил за процессом с большим интересом.
– Что заставило вас выбрать работу в салоне красоты? – поинтересовался он.
– Когда я была младше, я часто делала подругам прически и макияж. Мне всегда хотелось делать людей красивыми. И нравится, что они после этого начинают лучше себя чувствовать. – Я открыла маленький пузырек, и Тревис взглянул на него с выражением, похожим на страх.
72 
