ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  126  

— Задача понятна? — спросил Кириченко, — Тогда допиваем чай.

— Эльвира! — защебетала тут же Лисичка совершенно другим голосом, каким в сказке она говорит: «Колобок, Колобок, спой мне еще раз твою песенку!» — Я там, в Лондоне, пока моталась, свитерок один ухватила, как раз твой размер, на твой бюст же хрен что найдешь в нормальном магазине. Пойдем-ка померяем…

Они убежали в боковую дверь, а Тульский ждал, что сейчас скажет шеф.

— Какое это ты слово тут сказал? — спросил Кириченко. — Я что-то не расслышал.

— Тудоев, — сказал Тульский, — Радиозавод. Цех. Только не телевизоров, а другой, он там до сих пор работает. Ты почему мне об этом ничего не сказал?

— А это меняет что-нибудь в убийстве? — безмятежно спросил Кириченко, который сегодня, в неофициальной обстановке, был без своего розового галстука.

— Нет, в самой картине убийства это ровным счетом ничего не меняет.

— Ну вот и занимайся своим делом, — подвел черту полковник ФСБ. — И не лезь, куда тебя не просят. И, раз уж ты теперь тоже что-то знаешь, скажи своему дружку Майору, что если его присяжные такие умные, то кто-нибудь из них и в самом деле может под машину попасть. И Лудову скажи, вот сейчас прямо поезжай в изолятор и скажи, что если он еще раз в суде выступит на эту тему, то окажется не просто в общей камере, а на нарах у параши будет им петь петухом. И ты, Тульский, сам это сделаешь, понял?

— Нет, не понял, начальник. Вы меня уж совсем за лоха-то не держите, чекисты хреновы. Раз вы так, то и я тоже: по закону — пожалуйста, а остальное уж сами. А за брата майора Зябликова убью, если с ним что случится в колонии. Ты это семье потерпевшего, пожалуйста, разъясни.

Он повернулся и решительно вышел в анфиладу. На выходе охранник попытался было преградить ему дорогу, но Тульский, даже не замедляя ход, двинул его кулаком куда-то в живот, и тот рухнул, корчась, у порога, а Тульский вышел на улицу.

Суббота, 29 июля, 21.00

Двенадцать остающихся присяжных прощались с улетающим послезавтра в экспедицию Океанологом на даче у Ри. Но на этот раз чувствовалась между ними какая-то фальшь. Кто-то уже и прямо подозревал друг друга в измене, а те, кого еще не вербовали и не провоцировали, может быть, думали, что дело в дожде, который то утихал, то снова принимался барабанить по крыше террасы холодными каплями, или дело было в муже Ри, который на этот раз выпивал вместе со всеми и был между ними совершенно лишний. В общем, все было не так.

— А зачем вам на Камчатку? Может, вам лучше так и остаться в Японии? — в третий раз приставал к Океанологу одноглазый Сашок. — Там охота на медведя? Долина гейзеров? А в Японии зато, я слышал, гейши.

— Нет, в Японии я задержусь только на два дня, а потом на корабль и на путину, — в третий раз объяснял Драгунский.

— На путину? Это от слова «Путин»? — пытался пьяно острить Сашок.

— Путина — это когда рыбу ловят, — терпеливо объяснял Океанолог, вовсе не лишенный чувства юмора, но неспособный подделаться под юмор Сашка.

— А, ну давайте еще выпьем. А потом поплывем на яхтах. Ну ее, эту путину.

— К сожалению, я не могу так много, — Драгунский пытался опять улыбнуться своей самой миролюбивой улыбкой, но она сегодня получалась у него вымученной.

Они сидели за столиком в середине застекленной террасы впятером: Океанолог, Старшина, Журналист, Сашок и Роза. В одном углу, на диване, Фотолюбитель что-то горячо говорил Алле, но та отвеча-I ла, видимо, прохладно; в другом, где кресла, Ри утешала приемщицу из химчистки, которой она уже передала деньги, и та теперь боялась выпустить из рук свою совсем неуместную здесь хозяйственную сумку. Петрищев скрылся от соблазнов на крыльце, но туда следом за ним вышли Слесарь и «Гурченко», которая громко рассказывала о новых проделках своего бывшего мужа. Ивакин играл в детскую стрелялку за компьютером, который стоял в нише на столе и в котором, кроме такого рода глупых, с его точки зрения, игр, ничего больше не было. Хинди поставила перед ним стакан с «Чинзано» — она пыталась, разнося стаканы, как прежде, в суде, чашки, восстановить бывшее когда-то между ними единство, но тщетно.

— Да отстань ты от него, — сказал Зябликов, видя, как хозяин опять норовит налить в рюмку Океанолога водки, — У него дела, послезавтра самолет.

— Ну и у меня дела. Вы же в моем доме. Ну так выпейте со мной, имеем право.

— Нам тут надо на компьютере кое-что посмотреть, — сказал Журналист, — а потом уж ладно, еще выпьем. Можно вас, Вячеслав Евгеньевич?

  126