39 
Теперь его губы были жадными и требовательными.
Она чувствовала, он подчиняет ее своими поцелуями, словно доказывая, что она принадлежит ему.
К своему удивлению, она обнаружила, что это не испугало ее, — напротив, нечто не подвластное ей, дикое, первобытное возникает внутри нее и рвется навстречу пламени его губ и любви, бьющейся в его груди.
Она ощущала, как его любовь и необузданная страсть вливается в нее, и она отвечает на его призыв, и он прижимает ее к себе все крепче и крепче, полностью овладевая ею.
Ей больше не надо было думать и беспокоиться о чем-либо или пытаться что-либо решить.
Она принадлежит ему, она всецело в его власти.
Крик совы вернул им здравомыслие.
С бешено бьющимся сердцем они несколько долгих мгновений глядели друг на друга, излучая неповторимый внутренний свет.
— Ты — моя! — воскликнул Торквил. — Моя, и ничто в мире не воспрепятствует мне любить тебя отныне и навсегда!
— Я… люблю… тебя! — шептала Пепита. Он целовал бы ее вновь, но она подняла руки в упреждающем жесте.
— Пожалуйста, дорогой, пожалуйста… не заставляй меня любить тебя еще сильнее. Это… пугает меня, не потому, что я боюсь… но потому, что это так… совершенно… так поразительно!
Тогда он взял ее руки в свои и подносил их поочередно к губам.
И оба не могли унять дрожь от переполнявших их чувств.
— Я обожаю тебя, — молвил он, — и потому, думая прежде всего о тебе, а не о себе, отведу тебя обратно, но я постараюсь решить эту проклятую проблему как можно быстрее!
Категоричность, с какой он произнес эти слова, так изумила Пепиту, что она в эту минуту поверила: несмотря на кажущуюся невозможность выхода из данной ситуации, он все-таки найдет выход — не только благодаря своей силе, но и во имя их любви.
Пепита, пребывающая во власти испытанного чудесного переживания, неохотно встала.
Торквил поднялся тоже, и она, восхищенно глядя на него, думала, как он прекрасен в своем килте и бархатной куртке с кружевным жабо вокруг шеи.
Лунный свет изливался на них, и ей казалось, будто звезды окружают его голову и придают ему силу, способную преодолеть любые преграды и трудности.
Он вновь привлек ее к себе, на этот раз очень мягко, без той бури страсти, через которую они только что прошли.
Он поцеловал ее в губы, но в этом поцелуе не было жгучего огня — только нежность, от которой глаза Пепиты наполнились слезами.
— Верь в меня и доверься мне, — сказал он, — и с Божьей помощью мы вместе победим.
Она взяла его под руку, и они медленно пошли по лесной тропинке по направлению к замку.
Глава 6
Следующий день был воскресным.
Когда Пепита готовила Жани, чтобы идти в кирку , в комнату примчался Рори — показаться ей в килте, который он надел впервые.
Миссис Сазэрленд поведала Пепите, что достала одежду, которую носили Алистер и его брат, будучи детьми, в полной уверенности, что Рори будет экипирован полностью, включая спорран и маленький скин.
Облаченный в национальный наряд, Рори был очень доволен собой.
— Теперь я выгляжу настоящим шотландцем! — гордо воскликнул он. — Попадись мне сейчас любой сасенак, я сражусь с ним моим скином!
— Я — — сасенак, — тихо сказала девушка.
— О, я не имел в виду тебя, тетя Пепита, — уточнил Рори. — Я люблю тебя, и кем бы ты ни была, ты всегда будешь моей самой любимой тетей.
Пепита рассмеялась.
— Это очень большой комплимент, особенно если учесть, что я единственная тетя, которая у тебя есть!
Но Рори уже не слышал.
Он стоял перед зеркалом и восхищался своим спорраном, уменьшенной копией споррана, который носил его дед днем.
— Я тоже хочу носить килт, — жалобно пропищала Жани.
— Если я смогу купить тартан, то сошью тебе килт, — пообещала Пепита, — но ты и так очень хорошенькая.
Это была правда.
В своем розовом платьице и шляпке, украшенной крошечными розочками, она выглядела как маленький цветок.
Казалось невозможным, чтобы даже такой жестокосердный человек, как герцогиня, мог не любить ее.
Они отправились в кирку, расположенную недалеко от замка, в трех экипажах.
Рори ехал вместе с дедом и герцогиней, Пепита и Жани — с леди Рогарт и ее мужем.
В последнем экипаже сидел Торквил с тремя другими гостями.
По приезде в кирку Пепита с Жани оказались на второй скамье, позади герцога, герцогини, Рори и Торквила.
Когда она преклоняла колени для молитвы, ей было трудно отвлечься от этого мужчины впереди нее; и во время службы ее взор невольно возвращался к его широким плечам и аккуратно подстриженным сзади волосам.
39 
