37 
— Я уже сказал, что это не твое дело, — оборвал ее лорд Колуолл. — Я способен самостоятельно разобраться со своими батраками.
— Но дети голодают, — тихо заметила Наталия.
— Я все проверю, — пообещал лорд Колуолл.
По тому, каким ледяным тоном он произнес последние слова, девушка догадалась, что он сильно разгневан. Она вышла из комнаты, чтобы переодеться к обеду.
Когда они вновь встретились, теперь уже за длинным обеденным столом, лорд Колуолл ни разу не упомянул об их разговоре и обсуждал только посторонние темы. Однако его лицо сохраняло суровое выражение, и Наталия поняла, что спор по поводу молотилки полностью лишил ее надежды завоевать его доверие.
Ее охватило отчаяние при мысли, что все ее усилия пошли прахом. И причина заключается в том, что она приняла слишком близко к сердцу состояние дел в поместье, всегда казавшемся ей островком спокойствия и благополучия.
"Значит, я не должна говорить ему то, что думаю? Как же мне быть?" — спрашивала себя девушка.
И в то же время она знала, что не способна притворяться, будто ей ничего не известно о страданиях и лишениях ютящихся в жалких хижинах бедняков.
У нее в ушах все еще звучали полные безнадежности голоса старух, рассказывавших о том, как изменит их жизнь новая машина.
"Что мне им ответить? Как мне помочь им?" — грустно размышляла она.
А ей так хотелось взять лорда Колуолла за руку и попросить его улыбнуться, попытаться вызвать у него веселый смех — смех, которым он только вчера, за ужином, встречал ее поддразнивания и шутки.
А после ужина лорд Колуолл показал ей картины великих итальянских художников, привезенные из Рима одним из его предков. Среди них были даже шедевры Микеланджело и Тьеполо, вызвавшие у девушки возглас неподдельного восхищения. Остаток вечера они провели в библиотеке, расположившись в креслах перед камином, и между ними установилась атмосфера близости и взаимопонимания.
Когда наступило время идти спать, Наталия испытала самое настоящее разочарование.
— Мне так многое хочется узнать, — со вздохом произнесла она.
— У тебя масса времени, — с улыбкой ответил лорд Колуолл. — Ты молода, Наталия, однако, как ни удивительно, обладаешь довольно обширными познаниями в области искусства.
— Спасибо, милорд. Но это заслуга моего отца, научившего меня всему, что я знаю.
— Когда-нибудь я отвезу тебя в Рим.
Девушка подняла на него восторженный взгляд.
— Как же я мечтала услышать от вас эти слова.
— Ты допускала, что я так скажу?
— Мне всегда хотелось съездить в Италию и Грецию, — призналась Наталия. — И однажды папа предположил, что у вас может возникнуть желание показать мне эти страны. Разве есть на свете что-либо более интересное, чем осматривать Акрополь и слушать ваш рассказ!
— Акрополь особенно прекрасен в свете луны, — заметил лорд Колуолл, — и выглядит чрезвычайно романтично.
Нечто, звучавшее в его голосе, заставило Наталию смущенно опустить глаза.
— Уверен, Колизей тоже тебе понравится, — как бы сожалея о сказанном, спустя некоторое время добавил лорд Колуолл. — Как только оказываешься там, сразу же представляешь, как христиане сражались с дикими животными. И наградой победителю была жизнь.
— Поверьте, милорд, подобное развлечение никогда не доставило бы мне удовольствия, — запротестовала девушка.
— Тогда мы могли бы дождаться лунной ночи и отправиться в Форум, — предложил лорд Колуолл.
Наталия догадалась, что он поддразнивает ее, однако ее не покидало ощущение, что его любезность преследует вполне определенные цели. Ему оставалось только сделать последний шаг, чтобы сломить ее слабое сопротивление, и тогда бы она с готовностью исполнила все его желания.
Улыбнувшись, Наталия встала.
— Милорд, мне кажется, нам следовало бы хотя бы на мгновение вернуться в настоящее.
Лорд Колуолл взял ее за руку.
— Позволено ли будет мне заметить, что этот день доставил мне огромное удовольствие? — галантно произнес он.
Его искренность не вызывала у Наталии сомнения.
— Мне тоже было очень интересно, — ответила она. — Благодарю вас, милорд.
Он открыл перед ней дверь, и Наталия, сделав реверанс, вышла из комнаты. Она не осмелилась бросить на мужа прощальный взгляд, так как боялась, что не сможет сдержать себя и откроет ему свои объятия, согласится на все, что он пожелает, и даст ему слово никогда не оказывать ему сопротивления.
37 
