— Вы? Что вы здесь делаете?
— Дожидаюсь вас, — ответил он и обхватил Джулиану так, чтобы ей удобно лежалось у него на руках.
— Понятно! Наверное, затем, чтобы убедиться, что мне досталось как следует? А теперь поджидаете меня здесь, чтобы вернуть отцу?
Обиженный тон, каким она произнесла последние слова, и ее красноречивая попытка бежать окончательно убедили Вогана в невиновности Джулианы.
— Нет, как раз наоборот. Я собирался помочь вам.
— О, неужели? — с насмешливой горечью воскликнула она.
Рис почувствовал, что Джулиана старается высвободиться из его объятий, и потому осторожно поставил ее на землю. Она принялась отряхивать сухие листики и щепки с еще недавно элегантного платья, теперь же немилосердно разодранного в нескольких местах.
— Спасибо, я сама прекрасно могу позаботиться о себе.
— Что же вы сейчас собираетесь предпринять? Спрятаться?
— Разумеется, хотя это вряд ли вам может быть интересно. Я найду укромное местечко и отсижусь там некоторое время, пока мама не отговорит отца от его намерения. Или хотя бы попросит быть немного милосерднее ко мне.
— И ее уговоры помогают? — с удивлением спросил Рис.
— Иногда. — Джулиана смерила его неприязненным взглядом, отчего Воган опять почувствовал себя виноватым. — Мне не слишком нравится, когда меня наказывают. Поэтому пришлось найти способ выбраться оттуда.
— И вам это удалось — благодаря мне и моему вмешательству.
Рис осторожно извлек щепку из ее волос, потом, повинуясь непреодолимому желанию, осторожно коснулся шелковистых прядей. Но Джулиана решительно оттолкнула его руку.
— Да как вы смеете! После всего того, что вы наговорили обо мне отцу… Если бы не ваша бессовестная ложь, он бы ничего не узнал, а теперь вы делаете вид, будто все в порядке!
Слезы обиды блеснули в ее глазах. Они стали последней каплей, переполнившей чашу терзаний Риса Вогана.
— Все, что я сделал сегодня, — действительно подло, и я признаю это. Мне нечего сказать в свое оправдание.
— Наконец-то вы это признали… — Голос Джулианы дрогнул, и Рису захотелось обнять ее, утешить, но он сумел подавить в себе это желание. До тех пор, пока он не объяснит ей всего.
— Поймите же, ваш отец и его друзья — члены парламента — известные ненавистники и враги борцов за независимость Уэльса. И когда я узнал, что вы — его дочь…
— Как вы поверхностно судите о людях! О, теперь я прекрасно все понимаю… вы — предатель, сам дьявол во плоти!
Последние слова она произнесла по-валлийски, что удивило Риса даже больше, нежели сам факт того, что она назвала его дьяволом. Он в изумлении наблюдал за Джулианой, решительно направившейся к лесу, темневшему у самых границ имения. Очнувшись наконец от замешательства, Воган поспешил вслед.
— Вы были слепы настолько, что не смогли понять, что я сочувствую вашему делу и… вам лично, — не унималась она. — И вы поверили всему этому вздору обо мне! Я знаю, что отец бесчестно повел себя с вашим семейством, но вы должны понять, что я не имею к этому никакого отношения!
Джулиана устремилась в лесную чащу, не замечая, что высокие травы и кустарник нещадно цепляются и рвут ее платье.
— Естественно, раз я одна из ненавистных вам Сент-Албансов, значит, тоже по уши в грязи. Вы заранее решили, что я такая же, как мой отец. — Она резко остановилась и пристально посмотрела в глаза Вога-ну. — Ведь так, сознайтесь!
— Я ошибался, — пробормотал он, смущенный оттого, что ей удалось так точно угадать его недавние чувства.
— Поэтому вы прямиком явились к моему отцу, вместо того чтобы поговорить лично со мной. — Ее голос прервался от волнения. — Даже то, что вы воспевали красоту моих глаз и читали мне Хью Мориса, не остановило вас.
— Но послушайте…
— Вы еще говорили что-то о моем лице… — с жаром продолжала Джулиана. — Вы говорили мне… О, чего вы мне только не наговорили! А оказывается, вы мне бесстыдно лгали!
— Ничуть!
— Нет, лгали. Летиция мне все потом объяснила.
Презрение, сквозившее во взгляде Джулианы, положительно не нравилось Рису; он казался себе букашкой, которую она хочет во что бы то ни стало раздавить.
— Так что же она вам объяснила?
— То, что мужчина готов наговорить все, что угодно, лишь бы заморочить женщине голову, а потом и овладеть ею. — Рис заметил, что губы ее дрожат от обиды, и опять почувствовал себя последним мерзавцем. — А еще она сказала, что мужчины — искусные лжецы, когда им нужно добиться своего. Без сомнения, вы — такой, как все. Вы нарочно говорили мне все эти красивые слова, чтобы только добиться поцелуя, — поцелуя, который для вас не значил ровным счетом ничего.