Эдил поморщился, пытаясь удобнее умостить многострадальную задницу. Ничуть не помогает эта сирийская мазь. И жертва эскулапу [51] тоже не помогла… а с этой, из Боспора, все не так просто. Если и впрямь она замужем за кентурионом, то тут открываются большие возможности. В послании наместника сказано: «Преступление против Рима и августов». И указание: арестовать и немедленно препроводить в столицу. А про кентуриона и словом не упомянуто. А если в преступлении замешан муж этой бабы? Как говорится, где вагина, [52] там и гладий… а в армии сейчас неспокойно. Особенно в Данубийских легионах. Не любят здесь Августа и особенно Августу (да живут они вечно!) После парфянской войны… если в преступлении замешан армейский офицер, то это уже смахивает на заговор… от сладкого предчувствия даже боль как-то уменьшилась. Если ему удастся раскрыть заговор против императора…
Эдил молчал. Подчиненные смиренно ждали. А за высокими двустворчатыми дверями, в приемной, еще более покорно ожидали желающие подать жалобу или прошение. Их примут в порядке очереди… если у эдила найдется свободное время. В любом случае просителям и жалобщикам полагалось смиренно ждать, пока высокопоставленный чиновник занят делами государственного значения…
Внизу, во дворе, раздался шум: зацокали копыта, заржала лошадь, чей-то начальственный голос потребовал хозяина…
«Новые постояльцы приехали…» – подумал Коршунов, но так и остался лежать. Какая разница…
Новый рык, звук оплеухи…
«Шумные, однако, гости…» – возникла отстраненная мысль, ничуть не изменившая общего настроения Алексея.
Застучали по лестнице, потом – по деревянному полу галереи подкованные подошвы…
«Человека три-четыре, – чисто механически, на слух определил Коршунов. – В калигах». Легионеры или вегилы… вегилы!!!
В следующий миг Коршунов вскочил с кровати… но незапертая дверь уже распахнулась, и в комнату ввалился…
– Ёш твою мать! – по-русски выругался принцепс Геннадий Павел, останавливаясь на пороге. – Мы, блядь, летим сюда, хренову тучу коней загнали! А ты, разтак-разэтак, едри тебя поперек и вдоль, харю давишь!
Алексей так и застыл, с открытым ртом, с рукой, не дотянувшейся до меча, с красными полосками от складок покрывала, отпечатавшимися на щеке.
– Что челюсть отвесил, ёш твою двадцать! – прорычал Черепанов, шагнув внутрь. – Рикс, бля! Как ты своими скифами командовал, ума не приложу! Подобрал слюни, встал и доложил обстановку!
– Генка-а… – проговорил Коршунов, улыбаясь во все тридцать два зуба. – Ты… как ты успел… я ж тебе только три часа назад письмо отправил… сказали, ты его только завтра получишь…
– Жопа ты с ручкой! – прорычал Черепанов. – без тебя нашлись… проворнее и толковее… Луций! Квинт! Вышли и закрыли дверь! – гаркнул он по-латыни. – Никого не пускать!
Младший кентурион Луций Ингенс, сунувшийся было за командиром, тут же отыграл назад. Дверь захлопнулась, и можно было не сомневаться: теперь без приглашения в эту дверь не войдет никто.
– Ты что ж, мудило, сразу мне не сообщил? – Черепанов грозно глянул на Алексея.
– Ну я… – промямлил Коршунов. – Я же не знал…
– Что ты не знал? Здесь тебе не твоя Скифия! Здесь, мать твою, баб просто так не воруют! Письмо небось обычной почтой отправил?
– А как надо было?
– Срочной! Императорской! Ты, бля, офицер армии Рима! Все, что тебя касается, касается армии Рима! Ясно?
– Ну откуда ж я знал…
– Думать надо, бля! Мозги, бля, подключать!
– Ну-у…
Несмотря на то что командир был нешуточно сердит, Алексей испытывал невероятное облегчение. Генка здесь. Теперь все будет в порядке. Найдется Настенька…
– Хорош лыбиться, космонавт-исследователь! – рявкнул Черепанов, совершенно правильно угадав его настроение. – Ты – в жопе, понял! А баба твоя – под арестом. Ну-ка выкладывай, что вы тут успели накуролесить?
– Мы?! – возмутился Коршунов.
– Ну не я же! Выкладывай!
Рассказ занял не больше пятнадцати минут. Но еще в самом начале Черепанов Алексея прервал.
– Луций! Найди мне здешнего хозяина и за яйца тащи сюда! – велел принцепс Ингенсу-младшему. – Ждать за дверью, пока не позову.
Особенно подробно Черепанов слушал про то, как Коршунов общался с Ереминой женой. Было заметно, что данный эпизод ему совсем не понравился.