I
Сантан покатал между пальцами вишневую косточку.
– В конце концов, любой город можно отстроить,– сказал он.– А вот вернуть из Нижнего мира твоего мужа – возможно ли это?
Эйрис смотрела на того, кто когда-то был ее сыном, и кожей чувствовала исходящий от него холод. И она почти верила: ему под силу вернуть жизнь Тилоду. Вернуть ему плоть, сгоревшую на погребальном костре.
– Нам всегда приходится выбирать,– задумчиво произнес Сантан.
Вишневая косточка на его ладони раскололась, выпустив крохотный зеленый росток.
– Предположим, нам придется выбирать между спасением Ангтьяна и спасением его зодчего. Ты, мать, безусловно, выбрала бы Тилода. А он сам?
Вопрос прозвучал неожиданно резко, как щелчок спущенной тетивы.
Эйрис посмотрела вниз. Дворец все еще горел. Третий день. Некому было гасить пожар. Да и незачем. Что выбрал бы Тилод? О, Эйрис-Охотница знала ответ. Она подняла взгляд. Ах как похожи эти зеленые глаза на глаза Тилода! Его глаза на ее собственном лице. И еще этот холод.
«Он играет мной,– подумала она.– Никто не может вернуть к жизни развеянный пепел».
Она смотрела в бездонные глаза и видела вчерашний кошмар. Огненного демона, затмившего солнце, и вспыхивавшие один за другие гурамские боевые корабли. Вспыхивавшие так легко, словно сплетенные из тростника игрушечные лодочки. И хлопья белого пепла, плывущие по воде. Как лепестки мертвых цветов.
«А если он действительно может?»
С трудом Эйрис отвела глаза. Теперь она смотрела на запыленные носки своих верховых сапог. Вдруг ей захотелось выхватить кинжал и вонзить его прямо в черное сердце мага. Она так ярко представила, как узкий клинок входит в грудь, как окровавленный кончик разрывает куртку пониже левой лопатки, а в зеленых глазах появляется недоумение человека, постепенно осознающего, что сейчас умрет…
Эйрис снова подняла глаза и увидела: удар и смерть – только в ее воображении. Она могла бы убить человека, но человек уже убит. Там, в горах Хох. Погребен в толще расплавленного камня. А убить мага, такого мага, не под силу даже Черной Охотнице Эйрис.
– Так что выбрал бы Тилод? – спросил Сантан, и Эйрис стало ясно: он видит все ее мысли, и они для него – не более чем порхание медовниц над цветочной клумбой.
– Тилод выбрал бы город,– твердо ответила Эйрис.
– Что ж, это правда,– согласился тот, кто был ее сыном.
Зеленый росток втянулся внутрь вишневой косточки. Скорлупа срослась.
– И это правильный выбор. С точки зрения Зодчего. Цена названа. Прощай, Эйрис. Повелительница Нижнего мира Кала будет милостива к тебе,– улыбнувшись одними уголками рта: – Я попрошу ее об этом.
…Сантан легко разломил капсулу пополам и расправил узкую бумажную полоску. Прочитав, молча протянул ее Данилу.
Крылатая змея – светлейшему Володу. Для Большого Совета.
Начало – на шестой день третьего месяца осени. Участвуют Гурам, Хурида, тайдуанские Алчущие. В Хуриде уверены: Конг и Империя не смогут драться. Почему, в Святом Братстве не знают: так сказал Наисвятейший. Опасаются только Урнгура, но рассчитывают на помощь гурамиди и чародеев. Это все.
Данил поднял глаза.
– Не верю! – проговорил он.– Почему Империя и Конг не смогут драться? Это же чушь!
Сантан покачал головой. Лицо его вдруг показалось Данилу совсем старым.
– Завтра на всех башнях Конга поднимут белые флаги,– сказал он.
Данил не понял: он плохо знал обычаи Конга.
– Траур,– сказал Сантан.– Вчера, в шестой день третьего месяца осени умер мой отец, Тилод Зодчий. Но это далеко не все, Данил сын Волода. Завтра флот Хуриды подойдет к Орэлее. До самого последнего момента он будет скрыт от человеческих глаз магией Алчущих. Хуридиты сожгут город и отступят раньше, чем подоспеют императорские войска. Южная эскадра, предводительствуемая флагман-капитаном Алевом…
– Алевом? – удивился Данил.– А что с адмиралом?
– Адмирал Эрд получит известие о смерти Тилода и поспешит на похороны в Ангтьян. Через несколько дней, защищая Ангтьян от солдат Гурама, адмирал Эрд будет убит, а Ангтьян сожжен. Днем позже гурамский флот будет уничтожен подошедшей с севера конгайской эскадрой, и еще через три дня армия Конга высадится на гурамский берег, а Южная эскадра, потеряв почти две трети кораблей, уничтожит сторожевые башни Воркарской гавани и начнет бомбардировку Воркара.
Ровный спокойный голос мага почему-то вызвал в сознании Данила образ ткацкого челнока. Но от этого смысл сказанного казался еще более ужасным.