Особенно,... 
70 
Илейн свернулась на кровати и зарыдала. А чего она ожидала? Она знала, что он женат, и все же отдалась ему, позволила любить себя так, как никому.
Прошло больше часа, прежде чем ее слезы переросли в ярость. Дважды она доверялась ему. И дважды он ранил ее самое сердце. Как он мог! Как он мог верить, что она пала так низко. В этот момент Илейн Мак-Элистер поклялась отомстить. Она заплатит ему за оскорбление, даже если на это уйдет вся жизнь.
Направляясь к двери с вновь обретенной ненавистью, придававшей ей сил, Илейн вышла в коридор и кликнула Бенни Томпсона, прислугу. Она послала его за ванной. Когда он принес лохань, она вымылась и оделась, пребывая в состоянии мрачной решимости.
Рен Дэниэлс для нее больше не существует, никогда не будет существовать. На этот раз она навсегда изгонит воспоминания о проведенных вместе ночах. Она вырвет его образ из души и сердца. На этот раз все будет иначе.
Илейн поправила коричневое муслиновое платье, распустила густые волосы по плечам и выпрямила спину. У нее есть дела поинтереснее, чем страдать по Рену Дэниэлсу. Сегодня день ее переезда.
Уложив все, что можно взять, в кожаный чемодан, который ей одолжил Чейз, она спустилась вниз. Там ее ждал Чейз Камерон. Он внимательно посмотрел на нее, и Илейн подумала, что ее тайна написана у нее на лице.
— Похоже, что тебе понадобится друг, — сказал мягко Чейз, слегка коснувшись ее щеки. — Не хочешь со мной позавтракать?
В «Черной Подвязке» ничего нельзя было скрыть. И теперь она была уверена, что Чейз знает точно, кто провел ночь в ее комнате. Она вспыхнула от мысли, какие выводы он сделает… и эти выводы будут верны.
— Спасибо, Чейз. Ты прав, мне нужен друг.
И хотя половина ее души хотела спрятаться и предаваться жалости к себе, другая говорила, что не надо уходить от проблем. Надо решать их, надо забыть Рена Дэниэлса. И как всегда, победила ее жизнерадостная натура.
— Ты очень хорошо выглядишь сегодня утром, — сказал Чейз, хотя, возможно, несколько устало. Но все равно ты мила.
Илейн вспыхнула, но Чейз улыбнулся и предложил руку. Они вышли через двустворчатую дверь и двинулись по грязной центральной улице.
— Давай зайдем в кафе «Сентрал-Сити», — предложил он. — Там подают лучшие в городе колбасы и бисквиты.
Она кивнула, но в желудке от этой мысли все перевернулось. Она знала, что выглядит бледной и изнуренной и что ее руки дрожат.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — спросил Чейз.
Она уже собралась сказать «нет».
— Рен был ошибкой, которую я однажды совершила, — вместо этого начала она. — К несчастью, сегодня ночью я совершила ту же ошибку во второй раз.
— Где вы встретились?
Она вздохнула, успокаивая сердцебиение. Чейз казался искренне заинтересованным, и она все ему рассказала, стараясь только, где было можно, избегать деталей.
— Ты влюблена в него?
Она задумалась над вопросом, хотя знала, что сердце сказало бы «да». Но сама ответила вопросом на вопрос:
— Это имеет значение?
Он погладил ее ладонь, лежавшую у него на руке.
— Нет. Полагаю, нет. По-настоящему это не имеет значения. Они еще немного прошли и остановились возле кафе.
— Илейн, ты знаешь, что я увлекся тобой. — Он приподнял ее подбородок, чтоб видеть глаза. — Если я смогу тебе чем-то помочь, не колебаясь, скажи об этом.
Она робко улыбнулась:
— Спасибо, Чейз. Я очень ценю все, что ты для меня сделал, правда. Я даже не знаю, смогу ли найти способ отплатить тебе.
Открывая дверь, он шутливо произнес:
— Я наверняка что-нибудь придумаю.
Ее юбка задевала в проходе его коричневые саржевые брюки. Он, как всегда, заставил ее улыбнуться.
Рен засунул мятую рубашку в чемодан и застегнул пуговицы чистой белой рубашки, которую только что надел. Мысли его были неопределенными, рассеянными. Он проигрывал сцену с Илейн опять и опять и всякий раз снова чувствовал щемящую боль, которую испытывал этим утром, закрывая за собой дверь Илейн. В первый раз за много лет он не знал, что делать. Может, нужно оставить Илейн с Чейзом Камероном — пусть продолжает свою жизнь, которую можно назвать деградацией. Или забрать ее в Сан-Франциско и заставить вести образ жизни порядочной девушки? Что было лучше для Илейн? Наверняка жизнь шлюхи в Сентрал-Сити не оставляет надежд на счастье? У Рена вырвался неуверенный вздох, он машинально засунул концы рубашки в брюки. Он сожалел, и уже не в первый раз, что отставил ей медный жетон под подушкой. Но какой-то ревнивый демон хотел, чтоб она страдала, как и он. Ему хотелось, чтоб она страдала от боли, которая мучила его всякий раз, когда он представлял Илейн в чужих объятиях.
70 
